Плюшевый оракул

Каждую вещь в своей квартире Вероника могла найти на ощупь, в темноте. Не только рабочее место, но и все, что окружает повара, должно находиться в безукоризненном порядке, чистоте. Не раз и не два клиенты, приезжающие за заказанными яствами, как будто ненароком, заглядывали в ее гостевую комнату. Однажды расфуфыренная дамочка в соболях попросилась в туалет и только после посещения удобств заплатила за пирожные. Ника тогда, помнится, с усмешкой вспомнила поговорку «унитаз — лицо хозяйки»; та клиентка, судя по всему, нашла сантехнику достаточно отдраенной.

Следователь, представившийся майором юстиции Махновским Анатолием Васильевичем, пролистывал странички паспорта:

— Одна здесь проживаете?

— Да. Родители здесь прописаны, но живут на даче. Переехали, когда папа вышел в запас.

Махновский покосился на большой фотопортрет, где бравый армейский подполковник стоит за спиной сидящих жены и дочки. И уточнять ничего не стал.

Сказать по правде, Вероника подозревала, что мама и папа едва дождались не только его выслуги, но и совершеннолетия единственной дочери, чтоб улизнуть на обожаемую дачу: «Все, дочь, ты уже взрослая. В добрый путь!» В город они приезжают редко, чаще Вероника к ним наведывается, с ночевкой или погостить на пару-тройку дней. Обратно ее отправляют, набивая багажник дачными дарами с грядок, ближе к осени тот же багажник заполняется обернутыми в газеты банками с невероятно вкусными домашними заготовками — тяга к кулинарии передалась Нике от мамы.

— У кого еще есть ключи от вашей квартиры? — протокольно интересовался Анатолий Васильевич.

Вероника оторвала взгляд от любимых лиц на фотографии.

— Ни у кого. Только у меня и у родителей.

От кошмара не уйти, не спрятаться в мыслях о маме-папе.

Жуть какая-то. Словно кинофильм в ее «куцехвостой» квартире снимают. По чистеньким полам бродят серьезные мужчины в ботинках, прошлепавших по осенним лужам. Недоверчиво и хмуро поглядывают на хозяйку… Злейшему врагу не пожелаешь! И фильмы с криминальной основой потом смотреть не станешь.

Ника старалась не встречаться взглядом с хорошо знакомыми понятыми — невозмутимой лощеной Лорхен, ее простосердечной и сочувственной домработницей Норой. Скупо отвечала на вопросы следователя, необъяснимо квадратного, похожего на человечка-лего, составленного из углов и крепких блоков. Пыталась объяснить, как получилось, что она обнаружила покойницу, предположительно, на следующий день после гибели последней.

— Я не заглядывала в кладовку. Думала, Света ушла, — мямлила, ощущая себя полновесной подозреваемой. — Вчера, когда я уезжала на работу, Светлана попросила ее спрятать. От мужа. Он ее побил.

— Да-да! — вставила свои пять копеек возмущенная Нора. — Витька вчера по двору бегал и буянил!

— Вы присутствовали при драке? — непонятно кого спросил Махновский, но так глянул на говорливую понятую, что та предпочла прикусить губу и поймать на выходе следующий комментарий.

— Нет, — помотала головой Вероника. — Но все и так было понятно, у Светы свежий фингал под глазом распухал.

— Значит, получается… муж? — Анатолий Васильевич многозначительно поглядел на оперативника: — Ковалев. Оформишь?

— Угу. Сейчас схожу за ним, — кивнул Макс. — Николаевы на два этажа выше живут.

— Вы хотите привести его сюда?! — Вероника беспомощно оглядела свою чинную гостиную с недешевой обстановкой — светлая мебельная тройка с кожаной обивкой, бежевые портьеры, шелковистый шерстяной ковер им в тон… а Николаев вчера тапки потерял и навряд ли помыл ноги после пробежки возле мусорных бачков.

Махновский пожевал губами, махнул рукой оперативнику, и тот уточнил:

— Так сюда вести? Или сразу…

— Ты его хоть разыщи сначала. Потом будем решать «или».

— Есть. — Сосредоточенный и серьезный до неузнаваемости Ковалев вышел из комнаты, и следователь попросил Веронику «вернуться к нашим баранам».

Вернулись. На полтора часа без перерыва. Махновский, заполняя протокол, успевал переговариваться с криминалистом и медэкспертом. Последний, хотелось бы надеяться, вывел гражданку Полумятову из подозреваемых непосредственно в убийстве.

— По предварительной оценке, — сказал эксперт, — у потерпевшей закрытая черепно-мозговая. Перед самой смертью она получила хороший хук в челюсть. Пожалуй, мастерский. — Сухопарый пожилой мужчина в жилетке со множеством карманов выразительно глянул на худенькие руки Вероники, вряд ли способные нанести этот самый хук. Махновский поглядел туда же, покривился и кивнул, мол, понял. — Время смерти, ориентировочно, восемнадцать тридцать вчерашнего вечера.

Вероника незаметно выдохнула. Но успокоилась она зря. Следующий вопрос следователя показал, что от по дозрений — на момент убийства Ника могла находиться на месте преступления и теперь покрывает убийцу, — гражданка Полумятова вовсе не избавлена.

— Где в это время были вы? — внимательно прищурившись, с официозной сухостью поинтересовался следователь.

— У меня на это время алиби, — твердо выговорила Вероника. И поглядела на появившегося в дверном проеме Ковалева.

Недовольный капитан коротко отчитался: