Плюсик в карму

– Угу. Меня Тырька разбудила. – Пашка скроил недовольную мордаху и тут же заулыбался. – Представляешь, спал себе спокойно. В кои-то веки! И вдруг привиделась харя с вылупленными зенками. Желтая, страшная. Глаза не мигают, подбородок – как топор. Кастелян твой. Как есть мертвяк. Я аж с кровати навернулся, так очканул. Ели допетрил, что это щена мне показывает, как ты испугалась – требует, чтоб спасал. Потом стук в дверь – лавэ пришел. Ему Свап наябедничал, как наша мелкая скандалила – тебя выручать рвалась. Ну лаве и приволок меня сюда. Порталом. – Пашка явил Агаву неприлично радостную щербатую лыбу. – Только у них это еще как-то называется. – Подумал-повспоминал и выдал резюме: – мне понравилось.

Надо полагать, пацан доволен и младенческими бесчинствами Тыри, и прогулкой напрямки, минуя двери-коридоры.

Ольга вынужденно отвлеклась от Пашки – пора было приступать к досмотру мешков – первой миссии в качестве нового кастеляна. На кастеляншу Оля была категорически несогласна – еще не совсем поблекли воспоминания о студенческой общаге и о ее властелинше, ВерСанне. В сей достойнейшей даме сочетались элегантность гиппопотама, норов ни разу не кормленного досыта добермана и моральные устои сказочной Патрикеевны, которая рыжая-хвостатая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Уважаемый Агав, задержитесь на минуточку. – Пашка аж в лицо ей заглянул, настолько холоден был голос обычно приветливой тёти Оли. Ольга тишком ему подмигнула, радуясь, что воспоминания о неприятной бабище помогли взять правильный тон. Удачно вышло, сама бы она так начальственность не изобразила – слишком настроена на позитив – впереди ждали обновки.

– Что не так? – почти огрызнулся Агав. Метаморфозы в поведении кроткой молчуньи сбивали его с толку.

– Уважаемый Агав, вы давно занимаетесь поставками кормов? – мужик уверенно кивнул. – И хотели бы продолжить и впредь этим заниматься?

Не нужно быть менталистом, чтобы понять, что за мысли крутятся в голове удивленного поставщика: чьими милостями эта тень человека с магическим жетоном вдруг стала такой уверенной, с какого переляку она барыней держится? Какое дело ей до него, простого возницы?

Ольга не стала дожидаться, пока снабженец додумается до парочки заковыристых грубостей. Ишь как семидневная щетина на впалых щеках дыбом встала.

– Уважаемый Агав, вы гарантируете, что корм нынче хорош? – в ответ кивок. Не то чтобы уверенный, но утвердительный. – И также хорош, как был вчера?

Есть!

Мимолетный, но испуг. Агав знал о странных примесях в нгурулий корм! Пашка враз набычился и сделал шаг вперед, но Оля остановила.

– Вчера, уважаемый Агав, один из нгурулов поранился во время еды. Не стану вас запугивать, ущерб невелик. 

Пашка недовольно фыркнул – пожалела потравщика. А Оля действительно пожалела – все в облике возницы кричало о крайней нищете: и тряпичные голенища, которые аккуратно притачали к грубым кожаным галошам, и обтрепанные рукава старенькой, но чистой куртёшки – подобии борцовского кимоно. «Даже без пуговиц», – остро посочувствовала Ольга. Покупные пуговки денег стоят, а самодельные – больших трудов. 

– Давайте сделаем так, – продолжила она, поняв, что Агав предпочитает отмалчиваться, – вы мне сами честно покажите, в каком мешке корм испорчен и объясните – почему. Тогда вам, как положено заплатят за все неиспорченное. Обещаю.

– Заплатят?! – взревел возница раненым медведем. – Заплатят?! Да мы скорее пуйфиней жрать начнем, чем вы заплатите! – Агав одним движением распахнул куль с кормом, порвав кожаную завязку. 

«Третий по счету мешок», – зачем-то отметила для себя Ольга. – «Эк его пробрало, если он кожаный шнурок, как нитку, порвал».

А возница ухватил личинку голыми пальцами и сунул ее Оле под нос:

– Хочешь попробовать? А может деткам своим сваришь? – Агав орал еще что-то злое, тыча и тыча белесой гадостью в сторону привратницы, возомнившей себя начальством. 

«Так значит эти хрущи-переростки называются пуйфины», – отметила Ольга, неимоверным усилием удерживая свое тело на месте, чтобы ни на миллиметр не уклониться от грязной руки и не выказать неприязнь. «Терпи, Оля», – приказала она себе, – «мужику нужно проораться. Потом легче будет договориться». Нервы сдали у Пашки – мгновение, и наглый, как ему казалось, мужик взвыл от боли в вывернутой за спину руке. Пашка его еще и о стену приложил, вышибая дух. Оля фыркнула на эти мужские игры, испытывая одновременно и досаду – теперь разговор пойдет труднее, и благодарность – не стерпел, мой хороший, заступился. 

– Все, Павел, отпускай. Уважаемый Агав больше не будет глупить. – говорила специально на местном, чтоб мужик понял, а Павел осознал – все официально. Потом сообразила – он же еще не знает о ее новом статусе.

– Хорошо, госпожа туэ, отпускаю. – ан нет, знает! Не иначе, как попечитель из себя информбюро изобразил. Отличненько. Но как не вовремя!