Плюсы неразделенной любви

– С тебя хватит, да? – у меня сжимается горло. – Ну, извини, что я не нравлюсь парням!

– Боже, какой бред, Молли! Ты же с ними даже не общаешься.

Началось!

Любимая тема Кэсси: мои двадцать шесть влюбленностей и ровно ноль поцелуев. А все потому, что я недостаточно смелая. Мол, если мне кто-то нравится, надо прямо ему об этом сказать. Может, в мире Кэсси так все и работает. Но я сомневаюсь, что то же самое происходит в мире полных девочек.

Не знаю. Я просто осторожна.

Кэсси нагибается ко мне. Ее лицо смягчается.

– Слушай… Я не собираюсь тебя позорить, понимаешь? Доверься мне.

Я пожимаю плечами.

– Давай-давай. Короче… Я организую тебе бойфренда.

Я откидываю челку со лба.

– Э-э… Не думаю, что это так просто.

А затем добиваю Кэсси своей фирменной гримасой. Мои мамы называют ее Молли-фейсом. Молли-фейс совмещает в себе кривой рот с поднятыми бровями и выражает вечный, бессмертный скептицизм.

– Да просто, я тебе говорю.

И все же нет. Похоже, она не понимает. Неспроста я влюблялась двадцать шесть раз и при этом ни с кем не встречалась.

Я не совсем понимаю, как кто-то вообще способен найти себе парня. Или девушку. Шансы нереально малы. Нужно влюбиться именно в того человека в тот самый миг – и в то же время понравиться ему. Идеальное совпадение чувств и обстоятельств… Совершенно необъяснимо, почему это случается сплошь и рядом.

И почему у меня так колотится сердце?..

Поезд подъезжает к Такоме, и Кэсси мгновенно вскакивает с места.

– А еще надо узнать, лесбиянка ли Мина.

– Ой-ой-ой, – говорю я, – поглядите-ка, у кого теперь любовное выражение.

– А почему ты сразу у нее не спросила? – интересуется Оливия.

– Ага, точно. – Кэсси качает головой. – Ладно, проверим, есть ли у нее фейсбук. – Она печатает на ходу. – А как тут вообще людей искать?

– Шутишь? – спрашиваю я.

В этом наше главное отличие. Я, можно сказать, родилась со знанием, как шпионить за людьми в социальных сетях. А Кэсси скорее из тех, за кем шпионят такие, как я.

– Хочешь Уилла спрошу, раз уж он мой будущий парень?

– Ш-ш-ш!

Она все еще смотрит в телефон.

Уверена, это лишь совпадение, что Кэсси хочет сделать моим бойфрендом именно его. И это никак не связано с тем, что он дружит с девушкой ее мечты.

Кэсси вприпрыжку сходит с эскалатора, и мы с Оливией проходим за ней через турникет. Неподалеку, прислонившись к автомату с проездными, целуется какая-то парочка; автоматы предназначены совершенно для другого… Я быстро отвожу взгляд.

– Ты это с Миной до сих пор переписываешься? – спрашиваю я.

Кэсси улыбается.

– Не скажу.

Скажет. Обязательно. Если вам доводилось делить с кем-то материнскую утробу, секретов друг от друга у вас не бывает.

Естественно, в эту ночь я не могу уснуть. Часами пялюсь в потолок. Продолжаю прокручивать в голове вчерашнее – мозг отдыхать не хочет. Вот на меня косится Уилл – все пытается понять, кто же я такая. Вот синие пряди Оливии – они ярко сияют в лучах флуоресцентных ламп в метро. А вот и едва заметная улыбка Кэсси, которая появляется на ее лице каждый раз, когда гудит телефон.

Некоторые вечера буквально заряжены электричеством. Некоторые вечера меняют тебя навсегда. Мне кажется, что вчерашний был особенным, – но я не могу сказать почему.

Это странно.

Наконец меня клонит в сон. Кажется, проходит всего несколько секунд, прежде чем жужжит мой телефон.

Не спишь?

И смайлик. Это Кэсси.

Во рту ужасный привкус, глаза слиплись и болят. Видимо, так и должно быть. Вчера я умудрилась опьянеть, не выпив ни капли. Теперь у меня безалкогольное похмелье.

Смотрю на экран.

Телефон вибрирует еще раз.

МОЛЛИ, ВСТАВАЙ!!! СЕГОДНЯ ЖЕ ТВОЙ ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ!!!

Отвечаю:

Бегу!

И добавляю сонное эмодзи.

Она отвечает жутким бодрым эмодзи с выпученными глазами.

Я отправляю в ответ нахмурившуюся мордочку. Мою голову придавливает к подушке. Тело весит миллион фунтов. Но я заставляю себя встать и натянуть леггинсы и платье от ModCloth с оборками. И принять таблетку. Я уже четыре года на золофте[5]. Раньше в школьной столовой у меня случались панические атаки.

Долгая история.

В общем, я выхожу в коридор и чувствую запах масла и бекона. Мы из тех евреев, что едят бекон.

– Неужели это наш юный профессионал? – улыбается Патти.

Патти – одна из моих мам – выскакивает из кухни в безразмерной батиковой тунике.

– Вот, неси к столу, – говорит она и передает мне тарелку с горой оладий.

– Ладно…

– Котик, ты вся зеленая. Все хорошо?

– Да… – Я смотрю на оладьи. – Что ты пыталась испечь?

– Сердечки, – отвечает Патти.

У нее мука на подбородке.

– А-а-а-а.

– Кажется, больше похоже на пенисы.

– Угу.

– И мошонки, – добавляет она.

– Очень аппетитно, мам.

Это далеко не первый раз, когда она употребляет слово «мошонка» в отношении еды. Патти – акушерка, так что я привыкла слышать от нее подобное. Однажды она всю дорогу до торгового центра объясняла нам с Кэсси, что такое «собачья помада» (это возбужденный пенис пса). Короче, об анатомии Патти знает немало.

К слову, советоваться насчет помады мы с ней уже никогда не будем.