Плод чужого воображения

Они хорошо провели время. Повспоминали общих друзей; Монах жаловался на одиночество, Владимир Семенович утешал. В конце концов пригласил его к себе на дачу, где свежий воздух, овощи с грядки и замечательная компания. Душ, правда, на улице, вода не горячая, а едва теплая, нагретая солнцем, еще комары, а ночью квакают лягушки – без привычки не уснуть. Не квакают, а орут как ненормальные, если честно. Тут уж ничего не поделаешь, любовь и дикая природа. А мы у нее в гостях.

– Но, поверьте, Олег, это такие мелочи! – восклицал Доктор. – Я привык и не мыслю себе жизни без зелени, безмятежности и сельской тишины! Поверите, даже лягушки воспринимаются как часть этой тишины. В городе бываю лишь наездами – заплатить за квартиру да купить продукты. Компания подобралась славная, разговоры до третьих петухов. Все мы очень разные, но, что поразительно, общий язык находим. Милые женщины. Новые соседи недавно появились. Потрясающе интересно наблюдать проникновение чуждых элементов, так сказать… Назовем их условно «вбросами», в хорошем смысле, разумеется. Проникновение и диффузию этих самых вбросов в устоявшийся и притертый «старый» коллектив с общими взглядами, симпатиями и антипатиями. Даже их словечки, даже отношения друг с другом – все чуждо, все диссонанс, все царапает!

– И сколько же их насчитывается, вбросов? – заинтересовался Монах.

– Трое. Глава семейства, его супруга и ее сестра. Потрясающе одиозные особи. Хотите посмотреть?

– Хочу!

– Тогда милости прошу ко мне в гости. Вам, как психологу и путешественнику, будет интересно. И в шахматы можно будет сыграть. Или в картишки.

На том и порешили. Забежали на минутку домой к Монаху за пижамой, зубной щеткой и парой футболок, вызвали такси и взяли курс на дачный поселок.

Глава 7 Семейство

– Ну и как вам соседи? – Денис посторонился, пропуская жену и свояченицу. Они возвращались к себе после посиделок с соседями. – Хиловатая компашка, как по мне. Мужики, в смысле. А девчонки ничего, справные. Инесса – вообще королева. А эта… Любаша! Простенькая, но славная.

– Инесса королева? – фыркнула Иричка. – Толстая старая корова! Корчит из себя…

– Не скажи, мать. Красотка, каких мало. Порода чувствуется. Ты ее руки видела? Пальцы тонкие, длинные, ногти свои. Классика, а не наклеенный ширпотреб. И в твой шалман она не пойдет, даже не надейся. И голос, должно быть, приличный, надо будет спросить контрамарочку.

– Заткнись! – закричала Иричка. – Много ты понимаешь! Она же шлюха! Ее весь город знает! Мужики еще у школы дежурили…

– Кому много дано, с того много спрашивается. – Денис получал удовольствие, дразня жену. – Шлюха! Люблю шлюх, с ними возни меньше, все умеют, все знают.

– Ага, тебе лишь бы возни меньше! – ядовито сказала Иричка. – Алкаш! Совсем мозги пропил?

– Пил, пью и пить буду! – благодушно парировал Денис. – Не дождетесь. Не на твои. – Он стянул с себя футболку и джинсы, бросил на диван; остался в красных трусах.

– А на чьи, интересно? Ты, пузатая ню! Отрастил трудовой мозоль! Смотреть противно.

– Я такой! – Денис самодовольно похлопал себя по животу. – Не смотри. А давай посчитаем, мать. Неси калькулятор. Сколько твои шмотки, сколько моя водяра. Зин, будешь арбитром.

– Денис, перестань, – отозвалась Зина. – Ира, ты тоже. Кто будет чай?

– Ах ты, моя ласточка! – обрадовался Денис. – Я буду! Ей не дадим. Продолжайте, мадам, ваши инсинуации.

– И крутит сразу с двумя! С полковником и доктором! Дрянь!

– Завидки берут? Отбей! Или не потянешь? Смотри только, чтобы без жертв, а то знаю я тебя. Без висельников.

– Я? Не потяну? – Иричка захохотала. – Она же старая!

– Конечно, на год старше. Куда какая старая. Старуха Изергиль.

– На четыре!

– Такие женщины, как Инесса, не стареют, к твоему сведению. Шикарный типаж. Зин, как она тебе? – крикнул Денис.

– Кто? – ответила из кухни Зина. – Идите сюда!

– Идем!

Перепалка продолжилась на кухне. Денис оставался добродушен и забавлялся от души. Он напоминал Бахуса, правда, если тот носил красные трусы. А так – вылитый! Толстый, пузатый, краснорожий, с длинными седыми патлами. Иричка же, будучи женщиной горячей и вздорной, выходила из себя и заворачивала такие словечки, что уши вяли. Зина неторопливо разливала чай и увещевала обоих. Сцены, подобные этой, были до тошноты привычны и предсказуемы. Семейство собачилось, как выражался Денис, по любому поводу, не стесняясь окружающих и тем более Зины.

– Не, Ирка, ты лучше расскажи про того придурка, который повесился из-за тебя, – подначивал Денис. – Что-то новенькое в биографии. Зин, было?

Зина пожала плечами и усмехнулась. Промолчала.

– Понятно, – сказал Денис. – Так я и думал. Брехня. Совести у тебя нет, мать. Такими вещами не шутят.

– Не называй меня «мать»! Ненавижу!

– Извини. Не мать, конечно. С чего это я вдруг? Вот были бы детишки, тогда «мать». Ирка, а давай родим кого-нибудь? Или грешки молодости не пущают? А говоришь, Инесса – то, Инесса – се.

– Заткнись, дурак! У меня все в порядке! На себя посмотри!

– Так повесился или нет? Как, ты сказала, его звали? Кирилл?