Плодоносящая. О женской зрелости

Один случай запал мне в сердце. Я не очень люблю «обычных советских бабушек». Это определение касается не возраста или статуса, а характеризует лишь отношение к людям. Для меня под этот штамп попадают женщины глубоко за 50, которые хамят, расталкивают окружающих локтями, всем недовольны и постоянно винят во всем молодых. Стараюсь обходить таких недовольных стороной, особенно если я с детьми, потому как дети таких особ обычно раздражают сильнее всего.

Но вот однажды в Петербурге я столкнулась на улице с такой «бабусей». Абсолютно случайно. Я была уже с большим животом, задумалась о чем-то — и толкнула плечом даму лет шестидесяти, крупнее меня, беременной, раза в два.

— Извините, — шепнула я, а внутренне уже сжалась, опасаясь, что сейчас начнется.

— Смотри, куда идешь! Тоже мне, молодежь! Назалетают от кого попало и считают, что с пузом все можно! — начала горланить женщина.

Меня такой подход немало возмутил:

— Да что вы себе позволяете?! Что такое «назалетают»? Мне тридцать лет, я замужем, у меня уже третий ребенок! — Я по привычке начала оправдываться.

— Тем более! Нарожала! Теперь думаешь, все вокруг расступаться должны?! — Она стала пунцовой и орала уже на всю улицу.

И в этот момент я вдруг понимаю, что не перекричу ее. Что мне вообще не нужно восстанавливать справедливость и орать, уподобляясь этой «бабуле». Обо мне позаботится Бог. Обо мне и о ребенке. А еще — муж и мои дети. А о ней? Кто-нибудь заботится о ней? Почему она сейчас кричит? От какой внутренней боли? Что именно ее так задело? Мои счастливые глаза? Мой виноватый вид? Или, может, мой живот?

Потом я вспоминаю (муж всегда поражается, как у женщины за долю секунды столько мыслей в голове проносится), что самое страшное оскорбление, которое можно нанести, — это оскорбление матери. Особенно если она беременна. Это даже страшнее, чем оскорбление верующего человека. По судьбе за этим следуют очень суровые последствия для оскорбителя. То есть получается, что эта женщина и без того несчастна уже сейчас. Плюс чем дольше она кричит, тем больше оскорблений произносит. Значит, собирает на свою голову еще больше проклятий. А я? Зачем мне тогда ей противостоять и продлевать ситуацию? Зачем мне заботиться о справедливости, когда обо мне заботится Господь? Зачем мне помогать делать жизнь этой женщины еще хуже?

В момент этого прозрения я закрываю рот. Стараюсь нежно улыбнуться, глядя ей в глаза, и произношу:

— Простите меня, пожалуйста. Я действительно задумалась и случайно вас толкнула. Правда, мне очень жаль.

Она удивленно замолкает, а я разворачиваюсь в свою сторону. Для меня инцидент исчерпан. И вдруг слышу в спину:

— …А моя дочка потеряла ребенка. Так и не стала я бабушкой. — Женщина говорит с болью в голосе. Словно сама не ожидала, что вдруг такое выдаст. Я вновь поворачиваюсь — но теперь уже вижу в ее глазах слезы. Теряюсь, что сказать в такой момент. Получается только:

— Мне очень жаль. Дай Бог вам здоровья!

— Спасибо. Извини меня, родная, я сегодня не в духе. Легких родов тебе. Мальчик у тебя там? — улыбается мне та же самая женщина, что так истерично кричала еще минуту назад.

— Мальчик, — улыбаюсь в ответ. И каждая из нас идет дальше по своим делам. Она — словно немного распрямившись после тяжелой болезни. Я — еще более счастливая тем, насколько мудро и таинственно устроен мир вокруг и внутри меня.