Плодородные Поля

На прошлой неделе Брэнсона перевели в его собственную комнату. Если её так можно было бы назвать. Вместо того чтобы быть привязанным к столбу, руки были привязаны к набору блоков, вытягивающих их в стороны прямо над головой. Он не знал, живы ли еще Мануэль и девочки. Он просто висел там каждый день, и иногда Леон приходил и насиловал его часами напролет. Он не видел Леона последние день или два, и надеялся что это не повторится снова.

Он потерял ощущение в руках через несколько часов после перемещения. Его пальцы едва касались земли. Илай приходил пару раз в день, чтобы покормить его, однако он пытался сопротивляться еде. Пища состояла из остатков кишок и отходов жизнедеятельности тех людей, которых они только что разделали. Но через неделю он уже ничего не мог с собой поделать. Он был так голоден, что съел все целиком. Илай засмеялся, скармливая ему с ложечки кровавую кашу. Брэнсон даже дочиста вылизал ложку.

Одна забавная вещь, которую Илай любил делать, это выставлять перед ним свою последнюю жертву. Обычно это был ребенок. Большинство из них были мальчиками, которые не выполнили работу в поле или любую другую тяжелую работу, которую им приходилось делать. Последнему было около тринадцати лет. Мальчик вошел в одних шортах и со связанными за спиной руками. Выражение лица мальчика было пустым, когда он опустил взгляд в землю. Илай подвел мальчика прямо к Брэнсону и заставил его опуститься на колени. Затем он поставил перед мальчиком большое ведро и наклонил его голову прямо над ним, прежде чем перерезать мальчишкe горло. Каждый раз дети начинали булькать и дергаться, прежде чем их тела отключались. Брэнсон гадал, что они на самом деле чувствовали перед смертью, или все дело было в их нервной реакции. Он все гадал, когда настанет его очередь. Он не мог себе представить, что они собираются бесконечно поддерживать жизнь его команды и его самого только ради забавы; насколько он знал, остальные были мертвы, и он смирился с собственной смертью. В этот момент все, что угодно, было бы облегчением по сравнению с его постоянным жопоебом. Помимо физических страданий, он испытывал еще и унижение. Из-за постоянного изнасилования задницы, его кишечник "испoртился" несколько дней назад. Всякий раз, когда он ел, в течение часа все это выходило из его тела само по себе; по сути, он потерял контроль над кишечником. Ему казалось странным, что из всех страданий, через которые он прошел, самым большим его ужасом было унижение.

Дверь распахнулась, и вошел Илай. По крайней мере, с ним не было еще одного ребенка.

- Добрый вечер, солнышко, - сказал Илай. - Как ты сегодня?

Брэнсон молча смотрел в пол. Он даже не хотел смотреть на парня.

- Хорошо, да? Ну что ж, сегодня у нас есть для тебя сюрприз. Тебя отпускают на свободу.

Сначала Брэнсону показалось, что он ослышался.

- Что?

- Тебя отпускают на свободу. Сейчас я тебя развяжу и выведу.

Илай протянул руку и перерезал веревки на руках Брэнсона. Он упал на землю, не в силах удержаться на ногах.

- Ну давай же. Я не собираюсь тебя выносить.

Брэнсон попытался подтянуть под себя ноги. После нескольких недель отсутствия какого-либо веса они были в лучшем случае шаткими. Наконец, он поднялся и, спотыкаясь, направился к двери. Илай подошел к нему сзади и выпустил за дверь. Они прошли через кухню в главный амбар, где Илай подошел к двери.

- А как же моя одежда? - спросил Брэнсон, поскольку он все еще был голым.

- Одежда? Я сказал, что ты можешь идти. Я ничего не сказал об одежде. А теперь иди, пока я не передумал.

Илай распахнул дверь, и Брэнсон вышел наружу. Была ночь, что не было заметно из амбара, так как в его комнате днем и ночью горели прожекторы. Воздух был теплым и душным. Илай захлопнул за собой дверь, а Брэнсон, спотыкаясь, пошел прочь от амбара. Его первой мыслью было поискать друзей, но он так устал и ослабел, что решил просто идти вперед.

Он отошел метров на сорок от амбара, когда десятки факелов осветили темноту впереди. Люди, держащие факелы, были, как предположил Брэнсон, членами церкви. Трудно было сказать наверняка, так как все они были обнажены и носили простые, белые маски. В одной руке они держали факелы, а в другой - длинные ножи.

- Хвала Богине! - крикнул один из них. - Mы дoлжны принести ей эту жертву.

- Какого хуя? - пробормотал Брэнсон.

Группа была, по меньшей мере, в двадцати-тридцати метрах от него.

- Мы почтим тебя, наша сладкая Богиня, очистив эту жертву! - сказал человек, поднимая свой клинок, в то время как остальная толпа приветствовала его и начала атаковать Брэнсона.

Какая бы слабость ни была раньше в его ногах, теперь она исчезла, когда он повернулся и побежал в противоположном направлении. Главное - добраться до дороги. Не обращая внимания на боль в ногах, он бежал по скалам и камням, направляясь к тропе, ведущей вверх по склону. После того, как они преодолели гребень холма, он начал понимать что выбрал не тот путь отступления. На вершине холма они устроили свой ритуал костра и оргии, как в ту первую ночь, очевидно, они хотели, чтобы он пошел этим путем.