Плоды мести (СИ)

Тот попытался приподнять голову, но нога человека наступила ему на шею. Михель убедился, что колдовать эльф не сможет, и приказал говорить еще раз.

— Вы все умрете! — прохрипел истязатель. — Уже грядет!

— Что грядет? — переспросил служитель Вседержителя.

— Кровь! Его кровь — ключ. Надо успеть отк…рыть. Теперь он умрет, а кровь есть только у меня. Только я знаю, где искать. Пока они не пришли!

— Безумец, — нахмурился Михель. — Тварь. Червяк. Насекомое.

За кратковременным приступом хладнокровия вдруг последовала вспышка гнева. Да как это существо посмело посягнуть на жизнь и здоровье его друга! С неожиданным наслаждением монах стал медленно вдавливать ногу в шею чародея. Скорчившийся на полу эльф захрипел и попытался руками отсрочить неизбежное. Человек чуть ослабил давление. Что-то глубоко внутри силилось не дать ему убить врага. Безоружного и беспомощного врага. Это казалось чудовищно неправильным.

Переборов секундную слабость, Михель снова надавил. Блаженство нахлынуло с новой силой. Да! Ди Леве запрокинул голову и захохотал, как будто вместе с этим наконец пришло долгожданное прозрение. Вдруг все орденское воспитание стало неважным и ненужным, как шелуха. Оказывается, это не только приятно, но и легко — давить врагов, если считать их насекомыми.

— И почему я раньше так не делал? — спросил сам у себя монах, и кривая усмешка перекосила его лицо.

Он перенес весь свой вес на нужную ногу, и послышался легкий хруст, знаменующий конец для одного и начало для другого.

Воспоминание пришло на ум вспышкой: он уже так поступал в той другой жизни до монастыря, но почему-то об этом забыл.

Глава 2

Только глупец ищет брод посреди моря.

Мудрость тауросу

Минотавр недоуменно осмотрелся. Это что, последствия похмелья от психоводки, которую пришлось пить для попадания в эфирный мир? Не может быть. Пират воткнул секиру в песок и крепко задумался. Головная боль мешала процессу, но все же понемногу картина вырисовывалась. Место казалось мучительно знакомым, но друзья куда-то подевались, хотя вошли в проход между мирами все вместе.

— Путь приведет вас не туда, куда бы вам хотелось, а туда, где вы нужнее, — вспомнились слова стража эфирной границы. — Это я тут, что ли, нужнее?

Недоумение нахлынуло с новой силой. Вокруг были совсем привычные с детства пальмы, песок и море. Очень похоже на один из множества необитаемых островков в южной части Лунного моря. Вон даже очертания рифов на мелководье виднеются.

Полоска пляжа сменялась негустыми зарослями кокосовых пальм. Несколько крупных раков, прозванных пальмовыми ворами, спешно разбежались при появлении чужака, побросав уже вскрытые орехи, из которых на песок полилось подбродившее содержимое. Дальше пляж заканчивался и начиналась глухая стена джунглей. Минотавр хмыкнул, увидев в ней просеку. Кто-то недавно рубил здесь лианы, чтобы освободить проход к берегу. Там же то ли начиналась, то ли заканчивалась узкая тропа. Нижний ярус растительности тонул во мраке из-за густой листвы сверху.

— Значит, не такой уж ты и необитаемый.

На берегу пока все равно делать было нечего. Каввель поправил снаряжение. Видавший виды кожаный панцирь со стеганным поддоспешником, кожаные же поножи, наплечники, наручи привычно сидели на нем, обеспечивая сносную защиту в бою. Жарко, но зато надежно. Юбка из неизвестного тканого материала доставала почти до середины шерстистого бедра и только с виду была простым предметом одежды, основное предназначение которого скрывать наготу. В действительности ей можно даже ловить арбалетные болты — проткнуть ее чем-то или порезать еще ни разу никому не удалось.

Минотавр взял на изготовку лабрис и, осторожно выверяя каждый шаг, направился по тропинке вглубь леса, освещая себе путь яркими голубыми искорками, бегающими по лезвиям секиры. Здоровое ухо тут же чуть не оглохло от миллионов звуков, обрушившихся на него со всех сторон. Всевозможная живность орала, бегала, прыгала, ползала, летала и всячески мешала сосредоточиться на возможной опасности. Странно, что со стороны пляжа этого всего не было слышно. Там доминировали шум ветра и плеск набегающих на берег волн.

В ноздри пахнуло гнилью и сыростью: густой влажный воздух полностью пропитался этими запахами. Каждый шаг давался с трудом. Просека явно делалась под существо более низкого роста. Приходилось либо сильно пригибаться, либо махать топором, расчищая себе путь от лиан, свисающих длинными нитями с семидесятифутовой высоты и принимающих причудливые формы своими сплетениями. Сквозь сплошной давящий свод кроны изредка проглядывали клочки голубого неба, все же давая нижнему ярусу леса немного света. В таких местах на земле непременно валялись изъеденные термитами толстые стволы деревьев. Некоторые из них висели в пучках лиан, заставляя минотавра обходить их стороной. Мало ли!