Плоды свободы

– О, да! – Лэхри торжествующе потряс двумя непочатыми бутылками. – И весьма изрядно, смею вас уверить. Однако согласитесь, у нас всех есть прекрасный повод! Вы видели? Это было грандиозно! Это было феерично! Клянусь Белой Сворой, я ни мгновения не пожалел о том, что покинул Амалер и присоединился к штабу фельдмаршала Кана по старой дружбе. Клянусь, я бы застрелился, если б пропустил низвержение Предвечного! Столько событий сразу: Янамарская революция, явление Алой Луны, падение эсмондов! О!

– Лэхри, вы ужасны. – Эрна Кэдвен попыталась подняться и не смогла. Видимо, янамарский «компотик» все-таки оказался достаточно крепок, чтобы бравая ролфийка почувствовала слабость в ногах. – Вы кошмарны, Тэйг. И вы порочны. И вообще, вы должны были оставаться в Амалере, оправляться после ранения, приглядывать за барышней Нер и заканчивать десятый том ваших сочинений. А вместо этого вы врываетесь и нарушаете мое… наше уединение. Вам не стыдно?

– Отчасти, – не смутился сочинитель. – Однако верность Госпоже Истории перевешивает даже мое уважение к вам, эрна Кэдвен, и вашему… э… спутнику. О! Глаза не обманывают меня? Вы – тот самый знаменитый…

Грэйн засопела и укоризненно покосилась на возлюбленного, который корчил рожи и всячески наслаждался представлением. Спору нет, эрн Лэхри – персонаж весьма забавный, но несказанно утомительный!

– Теперь и ты тоже попадешь на страницы его «Записок», Джэйфф, так и знай! – пригрозила она.

– А сколько там, говоришь, томов?

– Полагаю, счет перевалил на второй десяток.

– Поверь, это лучше, чем вдохновлять сочинительниц дамских романов, – хихикнул Элир. – А зимы на Шанте – лучшее время, чтобы читать серьезную, мужскую литературу. А если доблестный эрн малость приврет…

– Я скажу тебе, где его найти, – усмехнулась ролфийка. – Ладно, милейший Тэйг, вы получили редкостный шанс добавить в ваши «Записки» исключительных подробностей. А потому наливайте и располагайтесь.

В конце концов от литераторствующего капитана была несомненная польза – он развеял погребальное уныние эрны Кэдвен и развеселил Джэйффа. А что еще нужно, чтобы оправдать существование писателя?

Аластар и Сина

– А вы, дорогое мое дитя, поедете в Амалер со мной, – сказал Аластар тоном, который с самого раннего детства вызывал у Сины одно-единственное желание – повиноваться без всякой лишней мысли.

Каждое слово, словно ломтик изысканного лакомства, когда без подсказки знатока даже не поймешь, нравится тебе этот вкус или нет. Где-то на грани восторга и отвращения. Как почти все, что делают чистокровные диллайн.

«Он – диллайн, а я – нет», – поймала себя на мысли Сина, будто границу провела. И это внезапное открытие стало для княжны подлинным наваждением.

Отец – диллайн. Для Меллинтан он по-прежнему сын-предатель, прощенный, но отлученный, тот, кого богиня уже слышит, но сам навеки лишенный способности говорить с богами. Уже не одержимый Властью, но бесконечно властолюбивый.

С нарочитой любезностью князь подставил дочери свой локоть. Совсем как ручному соколу. Мол, знай свое место, птичка моя.

– И хватит уже томиться по серебряным косам. У нас и без священных особ забот хватает.

И ведь не насмехался ничуть над чувствами девушки. Лишь констатировал факт, заметный, должно быть, всем, у кого имеются глаза.

Леди Джойана (недаром ведь шуриа, а значит, видит дух) одобрительно подмигнула лукавым синим глазом и перед своим отъездом, так сказать, на прощание и долгую память, подарила княжне романчик в ярком переплете. «Искуси меня, дикарь» назывался сей занимательный опус и в красках живописал любовные похождения некоего Деспота-с-Островов. Так, всего за одну бессонную ночь, княжна Сина сделала новое открытие: оказывается, в природе существуют не только научные трактаты и теоремы, а и захватывающие романы о любви. Вот и еще одно доказательство, что быть алфер гораздо веселее, чем диллайн.

Аластар же, очутившись в комфортабельной карете наедине с дочерью, вдруг ни с того ни с сего сбросил маску хмурого, разобиженного на весь мир брюзги, которую, не снимая, носил последние два года. Он расслабился, с интересом полистал Джонин подарок, посмеялся от души над игривыми дамскими фантазиями.

– Княгини – мудрые женщины, они взялись сеять зерна симпатии к Вилдайру на самом благодатном из полей – в девичьих мечтах.

Тут он был прав. Когда все грамотные барышни Синтафа и Конфедерации грезят о серебряных косах, то сложно выставить их обладателя негодяем, достойным объявления ему войны.

– Скорее, эти сочинения свидетельствуют о немалом чувстве юмора Их Священных Особ, – сдержанно откликнулась Сина.

Аластар улыбался своим мыслям сладко-пресладко, как сытый кот… или сыч после удачной охоты, дразня в дочери неуемное любопытство, свойственное алфер в еще большей степени, чем диллайн. Он что-то задумал, что-то грандиозное и немыслимое. Что?

– Никогда не поверю, что вы увезли меня в Амалер с одной лишь целью – избавить от приязни к Священному Князю, – не выдержала и спросила княжна.