Плохая

— То и есть… — еще больше понизила голос Ирка, — человеческий рынок. Говорят, один из самых популярных сейчас на Ближнем Востоке после того, как в Сирии закончилась война и теперь там все спокойно и под контролем. Торгуют девушками. Самые дорогие- красивые и неиспорченные- из числа похищенных. Еще шлюхами торгуют- это если не повезло оказаться девственницей. Это же Восток, как ни крути, здесь признается лишь потребление. Если ты пользованная, как они говорят, «дырявая», никто нянчиться с тобой не будет… Так что всех, кто не девочка, они чешут под одну гребенку, и продают по другому тарифу. Здесь как повезет. Можешь попасть в бордель, можешь к какому-нибудь извращенцу из Залива (прим. — речь о жителях стран богатого Аравийского полуострова). Еще детьми торгуют. Лучше не думать, зачем. Кто-то, конечно, покупает, потому что своих иметь не может, а кто-то… — Ира вздохнула и резко отвела глаза, пряча в них грозящие брызнуть слезы.

— У нее сынишка пяти лет в Перми остался, — тихо пояснила Светка, — о нем все время думает…

— Есть еще просто заложники. Из числа заезжих туристов, вроде тебя. За них могут попросить выкуп. Такие как раз там, у правой стены. Девушки из Европы, туристки- паломницы. Их автобус захватили десять дней назад. Тогда еще все было относительно спокойно, не так, как сейчас. Вот так и приезжай на Землю обетованную Богу молиться, — усмехается печально про себя, — Чаще всего эти уроды заламывают какие-то баснословные цены за пленников и выдвигают нереальные требования к государству-родине. Их, естественно, никто не выполняет- и ты так или иначе заканчиваешь в одном из вышеназванных групп. Либо вообще с пулей в голове. На камеру. В назидание политикам и международному сообществу. Главное, самое главное, Алёна, не попасть в отдельную, особую, группу- вот это уж точно конец…

— И… что за группа?

— Донорство… Они это называют так, суки. Торговля органами. Ты- живой контейнер для какого-нибудь богатого урода в Европе или Америке, кто покупает не тебя, а то, что у тебя внутри. Вот что самое страшное. Им платят за это больше всего. Больше, чем за живых. Поэтому нужно молиться, чтобы пока ты здесь находишься, не поступил заказ, которому ты можешь удовлетворить. Они тебя уже водили- проверять группу крови, анализы сдавать, УЗИ делать? Они базу на всех нас ведут. Чтобы если будет запрос, оперативно отработать…

— Нет… — глухо отзываюсь я, теперь понимая, что, исходя из градации, скорее всего сейчас отношусь к категории «заложников». Вот только… Стараюсь не думать о своих нехороших мыслях… А второй? — Спрашиваю, вспоминая мужчину, зашедшего на «скотобойню» с изобличающими меня данными.

— Второй? Ты о ком?

— Высокий такой, в черном с головы до ног. Небольшая борода и глаза темные-темные, как уголь. С холодным, ртутным отливом, — описала я мужчину, — Дани кажется… Так его назвал этот, который Удав.

— А, это, наверное, Даниэль Ламун. Как ты его описала поэтично, у тебя прям дар… — усмехнулась печально, — Страшный человек, Алёна. Ты лучше поменьше спрашивай и интересуйся. Если Удав демон, то этот- сам Сатана. Он торговлей не занимается. Они между собой говорят, что у них закон джунглей… Если Эли- шакал, то Даниэль- Шерхан. Тигр. Его так и кличут, его и подотчетных ему людей. Он стоит во главе Тигров. Это одна из вооруженных группировок муринитов. Он из аристократов, лидеров общины. Его отец рулит политическими вопросами, входит в совет сил Креста, которые фактически взяли контроль над страной. А он- отвечает за военизированное крыло. У них так у всех. Отцы в дорогих костюмах восседают за дубовыми столами и решают политические вопросы. Сыновья резвятся в поле, отрываются на простом народе, потому что все эти их игры в гражданский конфликт- это…

— Ирка, замочли… — шипит Света.

— Они все равно ничего не понимают на русском.

— Молчи, говорю. Короче, этот Дан крышует Эли. Тот не из их клана, да и вообще, из простых, плебей, поэтому ему делают одолжение, что держат под патронажем. Но ты ж понимаешь, все не бескорыстно. Представь, сколько он денег торговлей людьми приносит этим мерзавцам. А потом на них их сучки-бабы покупают себе Шанели и бриллианты по десять каратов…

В словах Светки проскочила очевидная зависть. Я почему-то не сомневалась, что если бы каким-то чудом она смогла оказаться по ту сторону- в роли тех самых «их сучек», совесть бы ее по поводу источника заработков не мучила…

В этот момент дверь снова скрипнула. На пороге показались двое мужиков, тех самых, что «купали» меня сегодня. Они швырнули какой-то целлофановый пакет в столпившихся по центру девушек к в хиджабах, все это время опасливо прижимавшихся друг к другу и по большей части молчавших или тихо плакавших. Что-то быстро проговорили им на арабском. Я понимала язык, но их слова не разобрала- и диалект был другим, и выговор.

Те жалобно застонали и запричитали в типичной арабской манере, но подхватили пакет и стали вытаскивать оттуда отвратительные, вульгарнейшего вида, из блестящих тканей миниплатья.