Плохая девочка. 2 в 1 (СИ)

И спешу смыться из дома, пока она не бросилась меня догонять. Хватаю ключи и направляюсь к гаражу. Кровь стучит у меня в ушах, а перед глазами стоят картины будущей жизни: вот на что обречена Эмилия, если останется рядом со мной – я буду ежедневно и постыдно сбегать от нее, не в силах притворяться идеальным родителем и партнером. А она будет ждать и прощать – ради чего? Неужели, это ее устраивает? Неужели, она любит меня больше себя? Или просто не привыкла отступать и проигрывать?

Моя ненависть к себе заставляет меня давить на газ сильнее и сильнее. Автомобиль ревет, вырываясь за ворота и устремляясь вдоль улиц города. Я выжимаю из двигателя максимум, забывая притормаживать на поворотах. Пешеходы испуганно разбегаются в стороны, водители встречных машин сигналят, и лишь мутная пелена перед глазами мешает поддерживать запредельную скорость. Что-то обжигает веки и щеки. Что-то горячее.

Я провожу рукой по лицу и уставляюсь на пальцы – чтоб мне сдохнуть, это слезы. Настоящие слезы.

* * *

Не знаю, зачем я слежу за ней. Наверное, хочу вмешаться, если придурок Серебров захочет посадить ее к себе в тачку. Мне плевать, что там между ними происходит, или что там у нее с любым из мужчин этой планеты. Мариана поедет со мной. По-другому я не могу и не хочу. Мне жизненно необходимо, чтобы она была рядом.

До этого я бесцельно кружил по городу пару часов, пока не замигала лампочка контроля расхода топлива. Остановившись на заправке, я попытался закурить – чисто машинально, думал, это поможет успокоиться. Но тут же подбежал охранник с требованием затушить сигарету, и у нас завязалась словесная перепалка. Клянусь, если не сотрудницы заправки, выбежавшие ему на подмогу, все бы закончилось дракой.

Приходится брать себя в руки, и это самое трудное, ведь я буквально физически ощущаю, как теряю контроль над разумом в последние дни. Напряжение нарастает, и мой организм сбоит из-за внутренней паники – он не понимает, как реагировать на обстоятельства, как примириться с потерей Марианы, как принять тот факт, что все разлетелось в пух и прах, разведя нас по разным сторонам.

И я отказываюсь это понимать и принимать. Не смогу так жить.

Не хочу.

Я не знаю, как оказываюсь возле универа после того, как мне все-таки удается заправиться на другой заправочной станции. Обнаруживаю себя сидящим в засаде, за парком, что опоясывает Большой с северной стороны. Отсюда хорошо видно всех входящих в здание и выходящих из него, а также тех, кто отдыхает на скамейках во внутреннем дворике и открытой части парка. Мотор внедорожника мерно рычит, и мои пальцы отбивают беспокойный ритм по рулю.

После окончания третьей пары занятий студенты веселой толпой покидают здание университета. Некоторые перелетают сразу через несколько ступеней, чтобы побыстрее свалить, другие неспешно разбредаются по прилегающей территории, чтобы скоротать остаток одного из последних осенних дней под тусклым солнцем и пронизывающем ветром в компании однокурсников – курят, смеются, делят на всех дешевую плитку шоколада из автомата, и для всех для них это не более, чем обычный день.

В то время, как для меня, он ощущается днем, когда планета остановилась, заставив меня задержать дыхание в ожидании чего-то – может, конца света, что неминуемо должен наступить уже вот-вот.

Я барабаню по рулю, наблюдая за теми, кто покидает здание, и беспокойство нарастает. Переживаю, что Мариана появится не одна и раздумываю, как буду действовать в этом случае. Но вот ее фигурка появляется в дверях, и все прочие мысли вылетают из головы. Сердце начинает колотиться так сильно, что больно становится дышать. Прежняя решимость испаряется, и все, на что у меня хватает сил, это просто следовать за ней на максимальной низкой скорости, чтобы не быть замеченным.

Она идет, глядя строго перед собой: плечи опущены, сумка болтается в руке. На прохожих не смотрит, словно безучастна вообще ко всему, что происходит вокруг. Я курю одну за другой, набираясь смелости, чтобы позвать ее по имени, и задыхаюсь от счастья, как безумец радуясь тому, что Мариана одна, и мне не придется никого бить, чтобы не мешали поговорить с ней.

Если бы я не верил в возможность нашего воссоединения, я бы хотел стать невидимкой, чтобы слиться с городом, его улицами, стенами зданий и даже с асфальтом, по которому она идет. Только, чтобы быть рядом с ней и знать, что с ней все в порядке. Вот, до чего я докатился. Вот, что теперь творится в моей больной голове.

Мариана останавливается, и мне тоже приходится давить на тормоз.

– Эй! – Раскидывает руки какой-то мужик перед моей машиной. – Эта дорога для пешеходов!

– Пошел на хрен. – Показываю я ему жестом, затем опускаю стекло. – Да, давай, вали, куда шел. – Отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи.

– Совсем уже озверели. – Бормочет он себе под нос.