Плохая девочка

Я рад, что она успокаивается, и что снова смотрит на меня. Ее глаза — луч во мраке моей жизни, они словно спасение от тьмы. Кажется, если будешь двигаться на их свет, непременно выберешься из черноты, в которой оказался.

— И я все еще в мокрых плавках. — Отвечаю с сожалением. — Без обуви и без брюк.

На мне лишь рубашка, и та застегнута всего на одну пуговицу.

А еще я пьян.

Но, несмотря на это, Мариана дарит мне свою улыбку — одну из тех, которые обычно предназначаются ее друзьям и людям, которым она доверяет. Удивительно, но я чувствую, как согреваюсь.

— У тебя действительно сегодня день рождения? — Тихо спрашивает она.

И по-детски неуклюже убирает пряди волос за уши.

Я бросаю взгляд на руку, но часов на ней нет. Смотрю на настенные: слегка за полночь.

— Наступил пару десятков минут назад.

— Поздравляю.

— Спасибо.

Она смотрит на меня, не моргая, а я вижу в ее глазах свое отражение. Звуки за дверью спасают нас от неловкого молчания. Мы будто выжидаем, когда останемся, наконец, одни.

Раньше мне казалось, что взгляд этой девушки имеет надо мной определенную силу: я будто лишался уверенности, становился уязвимым, когда Мариана пристально смотрела на меня. Но теперь я понимаю, что все намного хуже — ее взгляд пробирается внутрь меня, в самое нутро, и именно таким способом эта хрупкая девчонка полностью подчиняет меня себе.

Вот сейчас я стою перед ней коленях, а она хлопает ресницами так наивно, будто не понимает, что делает со мной.

— А как же та девушка? — Хрипло спрашивает Мариана.

— Какая? — Хмурюсь я.

В моей голове никаких девушек нет.

— Та, из бассейна.

— А что с ней?

Она сглатывает.

— Ты оставил ее одну…

— Потому что мне плевать на нее.

Мариана замирает и, кажется, не дышит. Внимательно рассматривает каждую черточку в моем лице, а затем медленно скользит взглядом по татуировкам на коже.

— А Вика? — Звенит ее голосок.

Я не сразу понимаю, о ком она, а догадавшись, прочищаю горло.

— А что с ней?

— Она тебе нравится?

Смущенный ее вопросом, я стряхиваю влагу с волос и прохожусь ладонью по лицу.

— Нет. — Отвечаю, спустя мгновение.

Мое сердце толкается в груди, грозясь сломать ребра.

— Интересно у тебя все устроено. — Едва слышно произносит сводная сестра.

И поджимает коленки, желая отстраниться от меня, показывая, что ей становится тесно от моей близости.

— А у тебя? — Злюсь я.

— О чем ты? — Мариана опускает на меня гордый взгляд.

— Твой приятель-недомерок за глаза потешается над твоей наивностью.

Она не верит. Ее лицо напрягается, девчонка обиженно прикусывает губу.

— А тебе-то какое дело? — Бросает, с вызовом глядя мне в глаза.

— Просто предупреждаю, чтобы ты не тратила на него свое время.

— Да что ты. — Прищуривается Мариана.

Я вижу, как ее пальчики сжимаются в кулаки.

Меня это заводит.

— Он вообще по мальчикам, — откровенно смеюсь я, — а ты нужна ему в качестве ширмы. Прикрытие. В спорте жесткие порядки, и многие геи так делают.

— Это неправда. — Не очень-то уверенно просит она.

— А еще он занудный. — Усмехаюсь я. — Столько ходит за тобой, а до сих пор не трахнул. — По ее вытянувшемуся лицу понимаю, что угадал, и меня настигает облегчение. — Я ведь прав?

Мариана тянет ртом воздух так растерянно и напряженно, будто только что вынырнула из воды. Я ожидаю как минимум пощечины, но почему-то она не спешит меня ею обрадовать.

— Может, ты ревнуешь? — Спрашивает сводная сестра.

И у меня пересыхает в горле. Впервые я не могу прочесть ее истинных эмоций: девчонка то ли издевается, то ли надеется, что я соглашусь.

— Я не испытываю чувств. — Отвечаю тихо. — Только злость.

Я вру, глядя ей прямо в глаза.

То, что сжигает меня изнутри, вряд ли, называется именно этим словом. Мне отчаянно, болезненно нужна взаимность от этой девушки. Того, что происходит между нами сейчас, мне мало. И всегда будет мало лишь этого. Мне нужно больше. Гораздо больше. Я почти задыхаюсь, когда думаю о том, что прикоснусь к ней. Все тело сводит от мысли о близости с Марианой.

Не знаю, что это, но явно не злость.

— Твои гости расходятся. — Вдруг замечает она.

Я ждал всего, чего угодно, только не этой фразы. И снова ощущаю растерянность, не понимая, рада ли Мариана тому, что мы остаемся в доме одни, или хочет, чтобы я ушел.

— Пусть катятся. — Отзываюсь холодно.

Звуки внизу затихают, а мы так и сидим в полутьме, не в силах разорвать этот зрительный контакт. Меня разрывает от желания прикоснуться к своему наваждению, но мозг каждую секунду предупреждает: эта девушка словно наркотик, стоит один раз попробовать, и понадобится новая доза. А потом еще одна, и еще, и еще…

— Небо перед грозой. — Отрывисто говорю я, когда в доме становится совсем тихо.

— Что? — Мариана бросает взгляд за окно, а затем возвращает на меня.

— Твои глаза. — Приходится объяснить мне. — Иногда они прозрачные, а иногда такие как сейчас. Синевато-серые. Таким бывает небо перед грозой.

Вместо ответа девушка поднимает руку и касается моего лица.