Плохая девочка

— Можно не кричать слово «трахнуть» на весь университет? — Покрываясь красными пятнами, молю я.

— Трахнуть, трахнуть, трахнуть! — Дразнится Ник.

Мы входим в здание, смеясь и толкаясь. Пересекаем холл, поднимаемся по лестнице, и я почти сразу замечаю, как другие студенты смотрят на меня. Даже те, с которыми мы не знакомы. Те, кого я, если и видела, то разве что однажды и мельком.

— У меня пятно где-то? — Оглядываю свою одежду.

Может, капнула зубной пастой, пока чистила зубы? Или пролила кофе на блузку по дороге сюда?

Но одежда выглядит опрятной и чистой.

— Что со мной не так? Почему они все так смотрят на меня? — Недоумеваю я, ловя взгляды проходящих мимо ребят. — Смотрите, они шепчутся.

— Похоже, это из-за драки на осеннем балу. — С тревогой в голосе предполагает Алина.

— Ты дала отставку самому популярному парню универа. — Сочувственно напоминает Ник. — Те, кто завидовал тебе, сейчас не упустит случая поглумиться.

— Вы серьезно так думаете?

У меня холодеют пальцы. Похоже, теперь я перестала быть невидимкой в этом учебном заведении и стала объектом самых свежих, жареных сплетен.

— Кай поцеловал тебя, а затем врезал твоему парню. — Вздыхает Ник. — Убейте меня, если это не станет главной темой для разговоров на всю неделю.

Мы входим в аудиторию.

— Ужасно. — Шепчу я, ловя на себе косые взгляды однокурсников.

— Не то слово. — Подхватывает Ник.

— Да забей. — Цедит сквозь зубы Алина. — Из-за тебя два самых популярных парня подрались, пусть завидуют! — Затем она оборачивается к девочкам, устроившимся у окна и перешептывающимся друг с другом. — Чего уставились? Лучше в зеркало посмотритесь, кто-то из вас явно переборщил с филлерами! Может, обе?

Те молниеносно отворачиваются, и подруга победоносно ухмыляется.

— Неудивительно, что с тобой никто не общается. — Подкалывает ее Ник.

Во время обеда Никита уходит готовиться к зачету, а мы с Алиной идем в столовую. Глядя на куриные отбивные с ананасами, я опять вспоминаю маму — она любила такие странные блюда с не сочетаемыми ингредиентами и постоянно пыталась привить эту любовь мне. «Ну, попробуй, попробуй» — эта ее фраза и сейчас звучит у меня в голове.

Стоит мне только отвлечься от учебы и происходящего в жизни, как я снова ловлю волну печального настроения и вижу их с Харри влияние повсюду: в повседневных мелочах, в любимых местах для прогулок, в привычных блюдах или темах для разговоров. Иногда мне кажется, что сейчас откроется дверь, и кто-то из них войдет в дом. Или, услышав похожий смех на улице, мое сердце подпрыгивает, ведь я вспоминаю, чего лишилась.

Может, этим и обусловлена тяга к Каю? Тем, что он остался единственной связующей ниточкой между мной и родителями? Я думаю о нем потому, что не хочу оставаться одна?

— Брокколи и отбивная с ананасами — отличный выбор для того, кто планирует отправиться на тот свет. — Презрительно кривится Алина, глядя на мой поднос. — Если вместо чая возьмешь кефир, то перед смертью посетишь туалет.

— Ну и шуточки у тебя. — Стону я.

— Брокколи я уж точно давиться не стану. — Плюется подруга. — Они на вкус как коровья отрыжка. Мерзость!

— Зато полезные. И без вреда для фигуры.

— Лучше толстая задница, чем это!

Я завистливо сглатываю, когда она ставит на поднос запеченный с чесноком картофель, соус с травами и жаркое. Черт, и куда мне теперь деть брокколи? Я тоже хочу картошечки!

— Чеснок?

— Целоваться ни с кем сегодня не собираюсь. — Ухмыляется подруга.

— Выглядит аппетитно.

— Если честно, взяла бы бургер, но тут такого не держат.

Болтая и смеясь, мы добираемся до стола. Опускаемся на стулья и принимаемся за обед. Алина, поглощая аппетитное жаркое, травит меня стонами удовольствия и, честно говоря, после ее издевательств брокколи становится совершенно безвкусным, а отбивная с ананасами просто отвратительной — нет, мне не понять, как мама могла любить такое.

Но чисто из вредности я продолжаю нудеть:

— И ты запьешь все этой химией?

— Угу. — Алинка делает глоток из большой банки газировки и картинно закатывает глаза. — Мм-м-м, вкусняшка!

На банке собираются капельки конденсата. Значит, напиток холодный. Я мучительно сглатываю.

— Сахар из этой газировки облепит твои зубы, и им хана. — Успокаиваю я себя.

— О, да. — Дразнится подруга. — Этого я и добиваюсь. — И отпивает еще. — Хочешь?

— От этих напитков у детей всего мира ожирение.

— Правда? — Хмыкает она. — Ну, не хочешь, как хочешь. Буду жиреть одна.

И издевательски припадает губами к горлышку.

— Тебя серьезно не заботит то, что это вредно? — Не выдерживаю я.

— А тебе серьезно не по фиг? — Корчит рожу Алина. — Краситься вредно, есть вредно, курить, пить, встречаться с парнями, носить каблуки! Да в этом мире жить вредно! А очень хочется. — Она подмигивает. — Повсюду запреты, ограничения, установки, предубеждения. Черт подери, я могу хоть до посинения жрать капустный лист и заниматься спортом, а умереть под машиной какого-нибудь обдолбанного торчка, решившего выехать средь бела дня на пешеходный переход. Не хочу я так, Мариана, мне хочется жить!

— Жить это каждый день пить газировку, делать татуировки и пропускать занятия?