Плохая компания

Он подпер подбородок руками, потом закрыл лицо и покачал головой из стороны в сторону. Затем поднял голову, и до Гурова и Крячко донеслись какие-то звуки. Поначалу Льву даже подумалось, что Щелоков плачет. Однако оказалось, что он смеется. Правда, каким-то истерическим, тонким, нервным смешком. Гуров и Крячко обменялись недоумевающими взглядами.

— Я понял… — проговорил наконец Щелоков своим обычным голосом. — Все понял! Это подстава! И я понимаю, откуда это идет. Но это же надо — решиться на такое…

Сыскари вновь посмотрели друг на друга, и Гуров чуть пожал плечами, давая понять, что он и сам в замешательстве.

— Одним махом решили убить двух зайцев, — качая головой, продолжал Щелоков. — Ну и молодцы! Ловко!

— О чем вы говорите, Виталий Павлович? — решил прервать его Гуров.

— Не о чем, а о ком, — поправил Щелоков. — Только не делайте вид, что не знаете этого. Вот только кто инициатор? Мищенко? Нет, вряд ли, сам он на такое никогда бы не решился. Значит, Шмыгайловский. Точнее, они оба! Но вы передайте им, что у них все равно ничего не выйдет.

— Вы явно выстроили какую-то версию, — сказал Гуров. — И мы были бы признательны вам, если бы вы нам ее изложили. Возможно, это поможет всем нам разобраться в ситуации более четко. Что касается меня лично, могу лишь дать вам честное слово, что я впервые слышу о некоем господине Шмыгайловском, равно как и о Мищенко.

Он нарочно старался говорить предельно вежливо, даже чересчур, опасаясь, как бы Щелоков не впал в истерическое состояние, из которого порой бывает трудно выйти.

Тот молчал, сжимая кулаки и шевеля губами. Гуров чувствовал, что как раз сейчас наступил момент, которого они с Крячко долго ждали. Именно сейчас Щелокова можно вытянуть на откровенный разговор, только сделать это нужно весьма грамотно.

— Вы курите? — неожиданно спросил Гуров.

— Что? — поднял на него воспаленные глаза Виталий.

— Курите? — повторил Гуров, открывая ящик стола и доставая лежащую там начатую пачку сигарет.

— Вообще-то бросил… Но иногда закуриваю, когда нервничаю.

Он взял сигарету, прикурил от поднесенной Гуровым зажигалки и несколько раз подряд жадно затянулся. Однако от долгого перерыва у него, видимо, закружилась голова, и он смял сигарету в пепельнице, не докурив даже до половины.

— Может быть, чаю или кофе? — предложил Гуров.

— Задабриваете? — усмехнулся Щелоков. — Это зря. Я все равно не подпишу никаких липовых показаний. И вообще… Я намерен обратиться к своему адвокату. И без него ничего больше говорить не стану.

— Вот это напрасно, — сказал Гуров. — Вам выгоднее сейчас откровенно с нами поговорить. То, что вы были в курсе связи вашей жены с Гладких, вам не утаить. Есть неоспоримые доказательства, что вы нанимали для слежки за женой представителя детективного агентства. Значит, если и не знали наверняка, то подозревали точно. Отрицать бесполезно. А вот насчет двойного убийства… Я вам сам скажу честно: пока у нас нет ни доказательств, ни полной уверенности в том, что это сделали вы.

Крячко неодобрительно завозился на своем стуле, но Гуров продолжал, не обращая на него внимания. Он был уверен в своей тактике:

— Но улики против вас есть, и мотив очень убедителен. Поэтому установить, убивали вы или нет, задача сложная. Я предлагаю вам помочь и нам, и самому себе. Давайте разбираться вместе. Если вы уверены в своей невиновности, вам стоит призадуматься над тем, кто настоящий виновник. Расскажите все, что вам известно о Шмыгайловском и Мищенко, а также почему вы решили, что они могут вас подставить. А что касается того, что мы якобы хотим вынудить вас подписать ложные показания, то обвинение это очень серьезное. Так просто клеветать на сотрудников правоохранительных органов недопустимо. Но я понимаю, что вы говорите это, находясь под сильным впечатлением от свалившихся на вас обстоятельств. Думать так и дальше вы, конечно, можете. Но кричать об этом открыто не советую. И могу добавить, что за всю свою службу — а это не один десяток лет — я ни разу не посадил ни одного невиновного. Это я вам к чему? К тому, чтобы вы, соблазнившись мыслью перевести стрелки, не стали сочинять и наговаривать на других.

Щелоков внимательнейшим образом выслушал, что ему говорил Гуров, после чего произнес:

— Какие у вас доказательства того, что я обращался к частному детективу?

— Господи, я вам про Фому, а вы про Ерему! — поморщился Гуров. — Не о том думаете, Виталий Павлович.

— Я хочу знать, откуда вам это известно, — стоял на своем Щелоков.

Гуров вздохнул и полез в стол. Достал оттуда фотографии, которые отобрал у Бушуева, и показал ему издали. До последнего он сомневался в правильности своего поступка. Однако Щелоков не проявил неадекватной реакции, он только сглотнул слюну и проговорил:

— Я впервые это вижу.