Плохая Мари

На следующий день это случилось снова.

И через день.

И еще через день.

И еще через день.

Бенуа Донель уходил из дома утром, как всегда, но возвращался вскоре после того, как Эллен отбывала на работу. Он присоединялся к Кейтлин и Мари на прогулке, потом они все вместе шли домой, валялись на ковре в гостиной, смотрели «Улицу Сезам», играли с игрушками Кейтлин. Бенуа даже помогал Мари – он сам готовил ланч. Он делал сэндвичи с ветчиной и яйцом на кусках багета – потому что был французом. Эти сэндвичи страшно нравились Мари. Они были так хороши, что она, кажется, начинала хотеть Бенуа еще больше.

После ланча они втроем шли на детскую площадку. Бенуа разговаривал по-французски с нянями с Гаити. Качал Кейтлин на качелях.

– Что за чудесная жизнь, – говорил он. – И почему я не ее няня?

– Разве ты не пишешь книгу? – спросила Мари. – Как она продвигается?

Бенуа ничего не ответил. Он просто пожал плечами. Мари подумала, что ему, наверное, теперь нелегко. Как можно надеяться написать что-то лучше, чем «Вирджини на море»? И почему, собственно, нужно это от него ожидать? Почему вообще от человека ожидают успеха? И стоит один только раз сделать что-нибудь удачное, жизнь словно начинает требовать это еще и еще.

Я так люблю твою книгу , хотела сказать Мари, но промолчала.

У Бенуа с ней интрижка. А у нее с ним? Этого Мари не знала.

После площадки они возвращались обратно, в дом из красновато-коричневого кирпича, и все вместе принимали ванну. Кейтлин была чистеньким, ухоженным, счастливым ребенком.

На пятый день Мари вдруг заплакала, когда они с Бенуа занимались любовью, и сама себе удивилась. Каждая минута, что они проводили вместе, в постели, в парке, в ванне, была проникнута острым ощущением ностальгии. Бенуа не спросил, почему она плачет, он только нежно слизывал ее слезы. Мари открыла глаза и увидела, что он плачет сам.

– С тобой ведь тоже это происходит, правда? – спросила она.

Мари так и не сказала ему про «Вирджини на море». Стало быть, он не мог знать, чем он для нее является. Но может быть, то, что было между ними, уже значило для него больше, чем секс. Может быть, он тоже мог бы полюбить Мари. Она так этого хотела. Бенуа скрылся под одеялом. Он начал целовать икры Мари, легонько покусывая их, постепенно продвигаясь вверх. Она почувствовала, что влюбляется все больше и больше, совершенно теряя голову.

Опять.

– Je t’aime, [4] – сказал Бенуа.

Мари была уверена, что не ослышалась, хотя голос его был приглушен. Je t’aime. Он не мог этого сказать. Она уйдет, и его жизнь никогда не станет такой же, как раньше. Он будет по-прежнему спать в одной кровати с Эллен, но всегда будет помнить, как хорошо ему было с Мари. Мари оставила след в его жизни. Зияющую дыру. Он будет скучать по ней.

Бенуа впился зубами ей в ляжку. Больно. Мари шлепнула его по голове.

– Дурак!