Плохая Мари

Мари опять опустила Кейтлин в ванну. Теперь уже целиком. Через некоторое время придется добавить горячей воды. Она уже научилась обманывать Кейтлин подобным образом. Кейтлин схватила желтую резиновую утку и со всей силы ударила ее по голове другой уткой. Ванна была наполнена резиновыми игрушками.

— Жестоко, — оценила Мари.

Она сняла с себя одежду и тоже залезла в ванну, устроившись на другом конце. Взяла стакан с виски, сделала большой глоток. Закрыла глаза.

— Кря, — сказала Кейтлин. — Кря-кря-кря.

Мари вдруг подумала, что счастлива. В этот самый момент, здесь и сейчас, она была счастлива. В ее жизни это случалось не так уж и часто. Всего несколько раз. Когда они с Хуаном Хосе плавали в океане в те короткие и прекрасные несколько месяцев в Мексике. Занимались любовью. Гуляли под звездами. Говорили о будущем. О детях, которых хотели родить. Тогда Мари чувствовала, что все в ее жизни происходит именно так, как и должно происходить.

Мари была счастлива. И для этого требовалось совсем немного. Всего-навсего ванна. И Фасолинка.

Она открыла глаза и посмотрела на голенькую Кейтлин.

— Привет, Кейтлин.

— Эта утка такая плохая, Мари, — пожаловалась Кейтлин.

— Разделайся с уткой, — посоветовала Мари. Веки ее отяжелели.

— Плохая утка, — стояла на своем Кейтлин.

— Плохая, — повторила Мари. — Очень плохая.

Должно быть, Мари задремала. Она не слышала, как вошли Эллен и ее муж-француз. Но они стояли здесь, в ванной, полностью одетые, и молча смотрели на нее. Эллен даже приоткрыла рот. Зубы у нее были великолепные; результат многолетней и дорогостоящей работы ортодонтов.

Вместе они выглядели очень стильно. Бенуа Донель был одет в темный костюм в тонкую полоску. Его синий галстук был точно такого же оттенка, что и блестящее платье Эллен. Бенуа Донель смотрел на Мари. На ее обнаженное тело. Бенуа Донель. Мари нравилось повторять про себя его имя. Бенуа Донель. Бенуа Донель. Бенуа Донель. У этого имени был чудесный вкус. Словно шоколад. Шоколад, который обмакнули в виски.

С тех пор как Мари стала работать у Эллен, ей удавалось избегать любых контактов с ее мужем. За три недели она даже ни разу не встретилась с ним взглядом. Бенуа Донель не был красавцем. Но он был довольно милым и сексуальным. И очень забавным. Казалось, он не принимает себя всерьез. Он был невысокого роста, скорее даже маленький. Мари возвышалась над ним, как башня. Светло-каштановые волосы все время лезли ему в глаза. Он написал книгу, которую Мари любила больше всего на свете, — «Вирджини на море»; о девочке-подростке, одержимой мыслью о самоубийстве, которая влюбляется в больного морского льва в зоопарке.

Свою страстную любовь к книге Бенуа Донеля, которая больше не издавалась, Мари хранила в секрете. Она нашла книгу в тюремной библиотеке и зачитала до дыр. Иногда она заставляла себя подождать день, иногда два и потом начинала сначала.

Именно поэтому она оставалась в этом доме. Когда Мари приехала в Нью-Йорк и появилась у Эллен на пороге, она понятия не имела, за кого та вышла замуж. Поэтому она лежала сейчас в ванне, выставляя свое тело напоказ для Бенуа Донеля. Мари была счастлива не из-за Кейтлин, а из-за близости к Бенуа Донелю, французскому писателю.

И сейчас она наконец-то позволила себе посмотреть на него. По-настоящему посмотреть. Она не могла оторвать от него глаз. На щеке у Бенуа Донеля темнела маленькая родинка. Его нижние зубы были неровными. Глаза у него были карие. Мари не знала этого раньше. Фотография автора на обложке была маленькая и черно-белая. Он тоже смотрел на Мари и улыбался — ситуация его явно забавляла. И тоже не мог оторвать от нее глаз. Каким-то чудом Эллен удалось выйти замуж за этого потрясающего человека, но в данную секунду он смотрел только на Мари. Жизнь в конце концов преподнесла ей подарок.

— Привет, Мари, — сказал Бенуа Донель.

— Бенуа. — Мари потерла глаза. В первый раз она произнесла его имя вслух. — Привет.

— Мамочка и папочка пришли! — закричала Кейтлин. Она заколотила ногами по воде, подняв фонтан брызг.

Эллен все еще стояла как громом пораженная, но Кейтлин, похоже, вернула ей способность двигаться и говорить. Она выхватила девочку из ванны и прижала ее к груди. Прямо к своему роскошному синему платью. Платье тут же намокло.

— Господи боже мой, Мари! Я плачу тебе за то, чтобы ты присматривала за моей дочерью, а не за то, чтобы ты плавала с ней в ванне! И тем более не за то, чтобы ты в этой ванне засыпала! Господи. Поверить не могу.

Только сейчас Эллен заметила стакан с виски, стоящий рядом с мыльницей. Положение показалось Мари интересным. Она понятия не имела, как поступит Эллен. Эллен всегда считала, что она полностью контролирует свою жизнь.

Мари немного раздвинула ноги. Совсем чуть-чуть, но достаточно.

— Ты пила? Ты пьяна? Ты заснула в этой гребаной ванне. Ты могла утопить мою дочь! Ты что, совсем мозги потеряла в своей тюрьме?

— Вниз, — потребовала Кейтлин. — Опусти меня вниз.

Мари и Бенуа Донель смотрели друг на друга.