Плохая Мари

— Твоя мамочка много работает, — подтвердила Мари. Она посмотрела на почти пустой стаканчик с шоколадным муссом и отправила в рот последнюю ложку.

Подошел официант. Мари заказала виски и еще порцию шоколадного мусса. Заказ она сделала по-английски, но официант ее понял.

Счет оплатила Лили Годе.

— Я очень богата, — сказала она Мари и наклонилась, чтобы вынуть из сумочки кошелек.

Бесформенный серый свитер съехал с одного плеча, и показалась тонкая бретелька комбинации.

Дома, пока Мари готовила Кейтлин ко сну, французская актриса продолжала болтать. Она зажала Бенуа Донеля в углу кожаного дивана, так что ему оставалось только сидеть и слушать, и завела нескончаемый монолог, оживленно размахивая худыми руками. В какой-то момент она снова зарыдала. Она совершенно точно была истеричкой и ждала, как отреагирует на ее слезы Бенуа. Мари подумала, не страдает ли Лили Годе острым душевным расстройством.

Можно отправить ее в психбольницу, а самим прекрасно жить в ее огромной квартире в лучшем районе Парижа.

Возможно, Бенуа пора было спасать от французской актрисы, но Мари только что спасла его от жены. От его жены. Эллен Кендалл. И это стоило ей героических усилий. Они стояли возле бассейна с морскими львами, и все было кончено, и Бенуа пытался найти нужные слова, чтобы навсегда распрощаться с Мари. И вместо этого они оказались вместе. Во Франции.

Она спасет его еще раз, но позже. Сначала она искупает Кейтлин. В Нью-Йорке или в Париже порядок остается порядком. Они принимали ванну вместе, Кейтлин и Мари. Как всегда. И вдвоем им было намного лучше. По крайней мере, Кейтлин.

— Пузырьки, — потребовала Кейтлин.

Бенуа не забыл взять ее пластмассовых уток. Мари нашла их в третьем чемодане. Из своего рюкзака она достала лавандовую пену для ванны. В кухонном шкафчике французской актрисы она отыскала бутылку хорошего ирландского виски и налила себе стакан. Сегодня был длинный день. Очень длинный.

Кейтлин слишком устала, чтобы играть с утками.

Мари пришлось сделать над собой усилие, чтобы вымыть Кейтлин. Она лежала в ванне со стаканом виски и почти засыпала. Но нет, засыпать нельзя.

— Я вымою тебе голову, — сказала Мари. — Что скажешь?

Кейтлин кивнула.

Мари с усилием открыла глаза, вспоминая, где она. В Париже. В бегах. Не в отеле, а в квартире французской актрисы, знакомой Бенуа. Кремового оттенка прямоугольная ванна была не очень большой, обычного размера. Втроем с Бенуа они бы здесь точно не поместились. И вообще ванная комната была слишком простой, ничего особенного. Видимо, Лили Годе была так себе кинозвезда.

Они занимались сексом во Франции, в квартире французской актрисы. Пришлось вести себя тихо. Бенуа сказал, что не хочет, чтобы Лили их услышала.

— Может, тогда вообще не заниматься сексом? — спросила Мари.

Но конечно, она сказала это несерьезно. Беззвучный секс — в этом что-то было. Раньше они не обращали на это внимания. Поскольку Эллен проводила весь день на работе, это было не обязательно. Тогда опасность состояла в другом — нужно было тщательно убирать все следы. Разглаживать простыни. Следить за тем, чтобы на подушке не остался предательский волос.

Бенуа и Мари никогда не занимались сексом ночью, в темноте, и ощущения для Мари были совершенно иными. Она не видела Бенуа, его лицо, тело, но узнавала его на ощупь и на вкус. Его рот, его губы, втягивающие ее сосок, его зубы. Мари молчала, возвращая Бенуа себе, отнимая его у французской актрисы.

Секс. Благодаря сексу Мари, пьяная, уставшая, по горло сытая внезапно возникшей в ее жизни французской актрисой, похожей на маленького юркого зверька, вдруг вспомнила, почему она с Бенуа. Вспомнила, что она безумно влюблена. Про себя она порадовалась, что не уснула сразу после ванны. Все так же молча, не издавая ни звука, она обхватила его ногами, заставляя войти глубже. Все шесть лет в тюрьме секса у нее не было. И каждый раз, занимаясь любовью с Бенуа, она была ему благодарна. Она чувствовала себя живой. И хотела еще и еще.

Ничего. Она может молчать.

Это не смертельно.

Они сбежали вдвоем.

Между ними все еще есть эта страсть.

Утром они проснутся и будут есть на завтрак свежие круассаны. Испеченные в Париже.

— Я люблю тебя, — сказала Мари.

После всего, что произошло сегодня, это прозвучало особенно благородно. В первый раз Мари призналась Бенуа, что любит его. Он пробормотал что-то в ответ, уткнувшись лицом в ее тонкую ключицу.

— Moi aussi, [24] — расслышала Мари. Что означали эти слова, она не знала, но почувствовала умиротворение. Она верила в завтрашний день. В то, что будет завтрак.

Она уже забыла, каково это — засыпать рядом с кем-то. Бенуа был ниже ростом. Он лежал на боку, повернувшись к Мари спиной. Она тесно прижала его к себе и провалилась в сон.

* * *

Мари открыла глаза и увидела, что Лили Годе сидит на черном кожаном кресле-подушке в углу гостевой спальни. И смотрит на них. На ней была прозрачная черная ночная рубашка, едва прикрывавшая бедра.

— У тебя красивая грудь, — сказала она Мари.

Бенуа спал, лежа на боку. Мари потянулась за простыней и прикрыла их обоих.