Плохая мать

– Конечно, – обрадовался Дмитрий, – я, моя жена, наша дочь, двоюродный брат с женой. Но наследник – я. То есть, кроме меня, у нее нет родственников... ну, в смысле прямых, близких... Анастасия Михайловна все мне и завещала – и квартиру эту, и имущество.

– Когда? – спросила бабушка.

– Что – когда? – не понял Дмитрий.

– Когда завещала?

– Да еще лет пять назад.

– Она о вас никогда не говорила...

– А это правда, что она была известной поэтессой тут у вас, – спросил Дмитрий, – что у нее творческие вечера?

– Правда, правда, – кивала бабушка, думая о своем.

– А вы не знаете, она за это деньги получала? Я слышал, артистам платят за выступления...

– Что? Каким артистам? Нет, никаких денег у нее не было.

– Ну, не было и не надо, – ответил Дмитрий.

Бабушка не спала всю ночь. Сама не знала почему. Ну появился племянник. Ну и что с того? Законный наследник. Утром, в пять часов, встала и села за стол – работать. Она всегда писала на рассвете. Но сегодня не работалось – на душе было неспокойно и тошно. Она смотрела на яркий абажур и вспоминала свою подругу.

В девять бабушка отправилась к Асе. Дверь была открыта. В квартире было много людей – женщины, мужчины, дети...

Одна из женщин стояла и внимательно смотрела на два свернутых в рулоны ковра.

– Вот что с ними делать? Выбросить сразу или помучиться? – спросила она сама себя.

Эти ковры – старые, грязные, как знала бабушка, Ася очень берегла. Один висел на стене, другой служил покрывалом на диван.

– Может, на половики разрезать, – продолжала рассуждать вслух женщина, – или все-таки выбросить? Вы как считаете? – обратилась она к бабушке.

– Как хотите, – машинально ответила та.

– Нет, лучше на половики...

– С посудой что делать? – спросила другая женщина. – Тебе надо?

– Нет, забирай, – ответила первая.

– Ой, иди сюда, смотри. – Первая женщина держала в руках шкатулку. В ней лежали два кольца, серьги и цепочка.

– Золотые? – спросила вторая женщина.

– Наверное, – кивнула первая.

– Плохая примета – носить чужие драгоценности, – сказала шепотом бабушка таким тоном, каким говорила Варжетхан, когда гадала, – беду может принести.

Женщины уставились на нее. Первая бросила шкатулку на стол и отдернула руку.

– Ой, а я не верю в эти приметы, – очнулась вторая женщина и решительно схватила шкатулку, – никто и не собирается их носить, в ломбард сдам.

В этот момент в комнату с криком влетели дети.

– Отдай, я ее первая взяла, отдай! – кричала девочка.

– Не отдам, не отдам, – дразнил ее мальчик.

Предметом спора служила глиняная кошка, которую бабушка подарила поэтессе на Восьмое марта. Ася собирала фигурки кошек, которые стояли за стеклом в серванте. Кошек было три штуки, поэтесса называла их «коллекция» и очень радовалась новому экземпляру. Бабушка повернулась – сервант стоял пустой, готовый к выносу.

– Отдай! – Девочка потянула кошку на себя, мальчик отпустил руку. Кошка с грохотом упала.

– Смотри, что ты наделал! – расплакалась девочка.

– Дети, идите отсюда, – прикрикнула на них женщина, – человек умер, а вы так себя ведете.

– О, хорошо, что зашли, – окликнул бабушку Дмитрий, – у нас тут вот... вещи разбираем.

– Вам сборник не попадался? – спросила бабушка.

– Какой сборник?

– Стихов. Ее стихов. Тоненькие такие брошюрки.

Дмитрий пожал плечами.

– Валентина, ты куда макулатуру дела?! – крикнул он женщине с коврами.

– В кульке, – ответила та, – а вы забрать хотите? На растопку?

– Да, на растопку, – кивнула бабушка.

– Там, – махнула женщина, – вместе с газетами.

Газеты – экземпляры местной многотиражки с бабушкиными материалами. Бабушка приносила Асе только те, которыми гордилась, – хорошее интервью, репортаж. Ася бережно складывала газеты в папку.

– У тебя пропадет, – говорила она бабушке, – а я сохраню. Ольге потом отдам.

Бабушка забрала эту папку и три экземпляра брошюры.

– А это правда, что ей за книгу аванс заплатили? – спросил тихо Дмитрий.

– А-а-а? – не поняла бабушка.

– Ну, что ее в Москву звали? Что она там будет книги издавать?

– Нет, я не знаю... – начала мямлить бабушка, – я знаю, что она собиралась писать прозу...

– А это правда, что там, – он показал глазами на потолок, – за книгу квартиру дают?

– Не знаю... я пойду... до свидания...

– Да, конечно, – ответил Дмитрий.

Бабушка шла и чувствовала, как у нее краснеют уши. Дмитрий ей не поверил. Не поверил, что она ничего не знает про книги. Наверняка решил, что бабушка забрала аванс. Она была совершенно не виновата, но переживала страшно – ее сочли воровкой. Несколько дней пила валокордин и придумывала, что она должна была сказать этому племяннику, чтобы он поверил в ее невиновность.

Бабушка хотела пойти домой, но свернула на кладбище. Судя по нише, ни Дмитрий, ни остальные родственники там так и не появились.

– Я по тебе очень скучаю, – сказала бабушка, обращаясь к фотографии. Той самой, которая была на сборнике стихов.

В нашем селе почти все девочки ходили в музыкальную школу. И почти все играли на осетинской гармошке, потому что хотели выйти замуж. Я тоже хотела играть на гармошке, но мне мама не разрешила. Как и играть на аккордеоне, о чем я тоже мечтала.

Мама выбрала для меня пианино.