Плохая война

– Хотите сдобу, госпожа Сивилла? – спросил юноша, он уставился на нее, такой белозубый, плечи широкие, руки сильные у него. – Булки у меня ужас как хороши, ни масла, ни сахара на них не жалею. А яиц сколько уходит – пропасть!

И она, не выдержав, улыбнулась ему, сама того не желая.

– Ну, госпожа, берите, бесплатно вас угощу…

– Вечером приноси, куплю, – вдруг неожиданно для себя самой предложила Агнес. – Дом мой знаешь, поди?

– Слева от монастыря стоит, – сразу отозвался парень.

«Откуда подлец только знает, неужели следил?»

А тут и Игнатий его, наглеца, заметил.

– А ну пошел! – прорычал кучер, нагибаясь с козел, и в воздухе звонко щелкнул бич.

– Ай, сволочь какая! – закричал Петер Майер и отцепился от кареты. – Как больно ожег!

Он остался на дороге, почесывая бедро, а Агнес выглянула в окно и засмеялась, видя это: получил, наглец! Поделом!

Выругав и немного напугав портниху, чтобы та лучше старалась, Агнес вернулась домой.

Шла Рождественская неделя, на улицах было много людей в лучшей своей одежде. Горожане ходили друг другу в гости, встречаясь, обменивались поклонами и поздравлениями. А девушка, видя это, слыша, как громко народ славит святой праздник, тоже хотела, чтобы ее кто-то поздравлял, тоже хотела с кем-нибудь поболтать. А с кем ей было общаться? Со слугами? С вонючим детоубийцей? Со старым хирургом? И тут она поняла, что особо ей и поговорить-то не с кем. Как хорошо было прежде, когда она могла говорить с господином. Он ее слушал. И ничего, что с высокомерной улыбкой, но слушал, общался и спорил по вопросам Писания. И с братом Ипполитом могла поговорить. А теперь тут, в огромном городе, в котором живут, как говорят, сорок тысяч человек, ей не с кем и словом перекинуться. Ну не с Утой же, этой собакой о двух ногах, говорить. Вот Агнес и ждала званого ужина, на который ее пригласил банкир Энрике Ренальди, хоть и не знала, доведется ли ей там поговорить с людьми. Хотя вряд ли: приличной деве в обществе подобает больше молчать. А вот торговое, но тайное дело вести с епископом ей точно придется. Нет, в том, что ей удастся продать зелье попу, девушка не сомневалась. Раз поп его искал, значит, и купит. Лишь бы у него деньги были, а уж убедить его она сможет.

И все-таки даже этот ужин был не тем, чего она искала для своей души. Ужин важен для дел. И умные разговоры с господином и братом Ипполитом тоже не полностью удовлетворяли девушку. Ведь не могла она о своих тайных силах, о своих скрытых умениях рассказывать. Даже господину не могла, хотя он многое про нее знал. А ей так хотелось поделиться этим хоть с кем-нибудь. Похвастаться, показать, что она может, какие зелья умеет вываривать, увидать восхищенные глаза и выслушать похвалы. Ну а кто мог ее похвалить? Вот эти вот людишки, что жались к стенам, когда карета Агнес проезжала по улицам? Городские пузаны, хозяева лавок и мастерских, глупые бабы, что вечно хлопочут по кухне да по дому, волнуясь о своих многочисленных выводках да о своих никому не нужных бессмертных душах? Да расскажи она им про свои умения, так они к попу тут же побегут, донесут сразу. Нет, никому из всех этих людей она рассказать о себе не могла. Прислуга и так о ней знала и боялась госпожу, даже Игнатий ее побаивался. Вот и стала она иной раз заглядывать на рынки, бродила там, как будто искала редкие приправы, а сама высматривала и высматривала там женщин, особенно смотрела среди тех, что торговали травами да настоями. Заглядывала им в глаза, пытаясь узнать среди них таких же, как она. Сестер. Но пока никого не находила. То ли скрывались бабы, боясь показать себя, то ли не было ей подобных на рынках. В общем, томилось сердце молодой женщины. Ни подруг, с кем поделиться, ни любимого, с кем спать лечь.

– А ну стой! – крикнула она кучеру, увидав на палке возле лавки шляпника связку разных шапок.

Карета тут же встала. Агнес выглянула из окна и велела, показывая пальцем на шапки:

– Покажи, что у тебя есть.

Расторопный продавец, который только что болтал с соседом, тут же кинулся к ней со всеми шапками, что были привязаны к шесту.

– Какую вам угодно посмотреть, госпожа?

Агнес некоторое время выбирала, разглядывая шапки, и потом сказала:

– Вот ту, красную, с фазаньим пером.

– Ах, как хорош ваш выбор! – тут же забубнил продавец, отцепляя шапку от палки. – Все благородные девицы, что не замужем, такие носят.

– Девицы? – Агнес взяла шапку в руки. – Что ты врешь, дурак? Разве девы в нашем городе такие носят? Не видела я таких шапок на головах дев. Я вообще ее для юноши покупаю.

– Конечно-конечно, – ничуть не смутился торговец. – Для юноши лучше и быть не может. Вон какое перо у нее, и такую красную шапку все издали будут видеть.

– Ну и сколько? – спросила девушка.

– Восемьдесят пять крейцеров, добрая госпожа, – с улыбкой сообщил торговец.

– Восемьдесят пять? – Это было явно недорого для фетровой шапки красного цвета, да еще и с большим пером. Но в Агнес давно поселилась женская страсть к торговле. – Шестьдесят дам.