Плохая война

Алексей Зубков «Плохая война»

Предисловие

Года два назад на полях «Живого Журнала» прошла бурная дискуссия о качестве современных условно-исторических фильмов. Тенденции таковы, что чем древнее выбранный для фильма исторический период, тем менее сценаристы считают нужным придерживаться исторических реалий и тем более щедро они разбавляют историческую основу анахронизмами вперемешку с элементами фэнтези.

Слово за слово, и я взялся «на слабо» написать сценарий «правильного исторического боевика с небольшим бюджетом». Почему с небольшим? В противовес голливудским профессионалам-сценаристам, которые стараются написать именно высокобюджетный сценарий, в результате чего получается, что большую часть экранного времени зрителю демонстрируют всяческие псевдоисторические красивости, а сюжет остается настолько простым и линейным, что даже хорошему актеру весьма затруднительно сыграть действительно интересную роль.

За основу я взял войны наемников начала 16 века, отсюда и название. Германские ландскнехты больше всего на свете ненавидели швейцарцев, те отвечали им взаимностью. Нанимателям приходилось выбирать или тех или других, иначе наемники перерезали бы друг друга, не выходя из лагеря. Когда ландскнехты и швейцарцы сражались друг против друга, битвы получались даже по мнению современников чрезмерно жестокие и кровавые, за что и получили название «der boese Krieg» («плохая война»).

Набор разнообразных боевых сцен получился довольно быстро, а вот необходимый минимум сюжета, связывающий их воедино, потребовал заметно больше времени. Несколько раз, когда сценарий по моему мнению был «почти готов», друзья, которым я показывал черновики, возвращали текст на доработку с просьбой что-нибудь добавить про понравившихся им персонажей.

То, что получилось из неспешных набросков, сделанных долгими зимними вечерами, предлагается вашему вниманию. Все персонажи и географические названия — вымышленные. Исторические подробности приводятся по материалам издательства Оспрей.

Глава 1 Жили-были…

Жил да был простой парень из немецкой глубинки Макс. Точнее, Максимилиан Фердинанд фон Нидерклаузиц. Третий сын средней руки барона.

Если заглянуть в гипотетический «семейный альбом», состоящий из картин в галерее замка и случайных набросков, экспонатов там будет меньше, чем в фотоальбомах прошлого века и несравнимо меньше, чем в сегодняшних архивах фотофайлов.

Вот полотно два на три фута в галерее замка. Портрет женщины с тремя детьми. Дама на портрете не «выглядит немного беременной благодаря крою платья, что было модно на рубеже пятнадцатого-шестнадцатого веков», а действительно на третьем месяце. И крой здесь не при чем. Благородные дамы, как это ни удивительно для некоторых, действительно время от времени (а некоторые — регулярно) рожали детей, а художники не видели причин убирать с картины пока не родившегося ребенка. Картина написана за полгода до появления на свет нашего героя.

Гравюра, которую изображенные на ней персонажи никогда не видели. Максимилиану пять лет. Отец подсаживает сына на лошадку. Заезжему художнику сценка случайно запала в память.

Карандашный набросок в стиле Леонардо. Отрок десяти лет замахивается кинжалом. Рука добросовестно прорисована в трех положениях, четыре раза нарисован кинжал на пути к мишени. Вспомогательные линии помогают понять правильное положение руки и траекторию движения кинжала. В уголке крупно изображено положение пальцев на рукояти. Бывалый солдат Йорг объясняет благодарному ученику, как правильно метать разные полезные предметы.

В том же стиле ещё несколько рисунков на разных кусках бумаги. Молодой рыцарь осваивает арбалет, знакомится с конструкцией осадной техники, изучает принципы построения крепостной стены.

Рисунок неуверенной рукой подростка. Подражание учебнику Талхоффера. Рыцарь, в котором, присмотревшись, можно узнать Макса, сложным приемом обезоруживает соперника. Первые успехи в фехтовании.

Рисунок пером на хорошей бумаге. Стиль явно женский, а точнее девичий. Леди тринадцати лет открывает бал в паре с джентльменом на три года старше. Не то, чтобы наш герой увлекался танцами, но выучить основные шаги ему труда не составляло, а быть на виду нравилось почти по-детски.

Портрет маслом. Юный баронет семнадцати лет от роду. Здоровенный парень — высокий, широкоплечий, и, что особенно приятно видеть, с проблеском интеллекта в глазах. Если бы учился, наверняка был бы очень умным. Но на картине тема наук не присутствует, зато присутствуют меч, арбалет и пребольшой кабан с грустной улыбкой. Кабан нарисован заметно тщательнее, чем главная фигура портрета. Некоторые искусствоведы сказали бы, что нежной ранимой душе полуголодного живописца сей невинно убиенный зверь, виденный им по большим праздникам в виде мяса в тарелке, показался ближе и роднее, чем далекий от изящных искусств любитель турниров и охоты. На самом деле покойный кабан просто более охотно позировал.