Читаем Плохая война полностью

<empty-line></empty-line>Зубков Алексей Вячеславович<p>Плохая война</p><empty-line></empty-line>Предисловие. 1.Глава. Жили-были… 2.Глава. Где найти рыцаря без страха и упрёка? 5.Глава. Фигуры и пешки. 6.Глава. Армия добровольцев. 7.Глава. Армия профессионалов 8.Глава. Среда. Добро пожаловать в Швайнштадт. 9.Глава. Четверг. Закон и порядок. 10.Глава. Пятница. Риторика, поэзия и случайные оговорки. 11.Глава. Суббота. Кукольный театр. 12.Глава. Бал. 13.Глава. Воскресенье. Утро добрым не бывает. 15.Глава. Вечер маленьких хитростей. 16.Глава. Понедельник. Неустойчивое равновесие. 17.Глава. К вопросу о боевом духе. 18.Глава. Вторник. Штурм, центр. 19.Глава. Штурм. Фланги. 20.Глава. Отцы и дети. 21.Глава. Бунт. 22.Глава. Завтра мы все умрём. 23.Глава. Несладкая жизнь победителя. 24.Глава. Среда. Последнее утро. 25.Глава. Четверг. Кто победил на самом деле? Предисловие.<empty-line></empty-line>

Года два назад на полях "Живого Журнала" прошла бурная дискуссия о качестве современных условно-исторических фильмов. Тенденции таковы, что чем древнее выбранный для фильма исторический период, тем менее сценаристы считают нужным придерживаться исторических реалий и тем более щедро они разбавляют историческую основу анахронизмами вперемешку с элементами фэнтези.

Слово за слово, и я взялся "на слабо" написать сценарий "правильного исторического боевика с небольшим бюджетом". Почему с небольшим? В противовес голливудским профессионалам-сценаристам, которые стараются написать именно высокобюджетный сценарий, в результате чего получается, что большую часть экранного времени зрителю демонстрируют всяческие псевдоисторические красивости, а сюжет остается настолько простым и линейным, что даже хорошему актеру весьма затруднительно сыграть действительно интересную роль.

За основу я взял войны наемников начала 16 века, отсюда и название. Германские ландскнехты больше всего на свете ненавидели швейцарцев, те отвечали им взаимностью. Нанимателям приходилось выбирать или тех или других, иначе наемники перерезали бы друг друга, не выходя из лагеря. Когда ландскнехты и швейцарцы сражались друг против друга, битвы получались даже по мнению современников чрезмерно жестокие и кровавые, за что и получили название "der boese Krieg" ("плохая война").

Набор разнообразных боевых сцен получился довольно быстро, а вот необходимый минимум сюжета, связывающий их воедино, потребовал заметно больше времени. Несколько раз, когда сценарий по моему мнению был "почти готов", друзья, которым я показывал черновики, возвращали текст на доработку с просьбой что-нибудь добавить про понравившихся им персонажей.

То, что получилось из неспешных набросков, сделанных долгими зимними вечерами, предлагается вашему вниманию. Все персонажи и географические названия – вымышленные. Исторические подробности приводятся по материалам издательства Оспрей.

1 Глава. Жили-были…<empty-line></empty-line>

Жил да был простой парень из немецкой глубинки Макс. Точнее, Максимилиан Фердинанд фон Нидерклаузиц. Третий сын средней руки барона.

Если заглянуть в гипотетический "семейный альбом", состоящий из картин в галерее замка и случайных набросков, экспонатов там будет меньше, чем в фотоальбомах прошлого века и несравнимо меньше, чем в сегодняшних архивах фотофайлов.

Вот полотно два на три фута в галерее замка. Портрет женщины с тремя детьми. Дама на портрете не "выглядит немного беременной благодаря крою платья, что было модно на рубеже пятнадцатого-шестнадцатого веков", а действительно на третьем месяце. И крой здесь не при чем. Благородные дамы, как это ни удивительно для некоторых, действительно время от времени (а некоторые – регулярно) рожали детей, а художники не видели причин убирать с картины пока не родившегося ребенка. Картина написана за полгода до появления на свет нашего героя.

Гравюра, которую изображенные на ней персонажи никогда не видели. Максимилиану пять лет. Отец подсаживает сына на лошадку. Заезжему художнику сценка случайно запала в память.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза