Плохие девочки, которые изменили мир

Мадлен стала интеллектуальным центром главного парижского салона — «Голубой гостиной» маркизы Катрин де Рамбуйе (название произошло от голубых шелковых обоев, которыми были обиты стены гостиной). А салон, в свою очередь, сделался литературным центром и оплотом против королевского абсолютизма. В голубых стенах возникла прециозная культура, базировавшаяся на романах Скюдери «Великий Кир» и «Клелия». Это культура возвышенных чувств, небывалой прежде галантности и сложных ритуалов ухаживаний, построенная на собственном языке. В простоте нельзя было сказать ни слова, речь обросла тяжеловесной образностью. Например, в ответ на комплимент дама могла сказать: «Вы, маркиз, подкладываете дрова любезности в камин дружбы». Это изысканное театральное действо, автором которого была Мадлен де Скюдери, пленило парижан. Ее книги стали бестселлерами. Французы вдруг увлеклись описанным у нее Древним Римом и античной философией. Поклонницы прециозной («драгоценной») культуры называли себя «драгоценными»; иной перевод слова в русском языке — «жеманницы» и «модницы». Они требовали от кавалеров острого ума, владения риторикой и писем, написанных высоким штилем. Хорош стал тот мужчина, кто умел красиво говорить.

В пьесе Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» у красавца Кристиана не было шансов завоевать Роксану из-за его косноязычия именно потому, что она была «жеманницей»:

«Что напишу я ей? Я неотесан слишком…
Ни слов, ни мыслей — совершенный дуб!
Провинциал!.. Неопытный мальчишка!..»

Роксану покоряет ум Сирано, вставший за красотой Кристиана. Сирано не решается открыться, стыдясь своего безобразия. Но Роксане безразлична его внешность. Она влюбляется в слова, письма и рассуждения глубокого, умного, интересного мужчины. Прециозная культура, придуманная Мадлен де Скюдери, стала поворотным моментом во взаимоотношениях полов. У женщин появились намного более высокие стандарты. От мужчины теперь требовалась интеллигентность. Вернулась платоническая любовь, у женщин появились «друзья по переписке», расширяя возможности для общения; сама Мадлен переписывалась с поэтом Полем Пелиссоном. Ее романы сопровождали богатые иллюстрации. В «Клелии» на одной из них изображена «Карта Нежности» — путеводитель по стране возвышенных чувств и современных нам по духу отношений. Женщины выходили из статуса сексуального объекта, мужчины поднимались над физиологией. В «Кире» Мадлен излагала мысли, хорошо понятные нам сейчас: счастливый брак держится не на страсти, а на дружбе, духовном родстве супругов.

Пьеса «Смешные жеманницы», в которой Мадлен и Катрин де Рамбуйе выставлялись под именами Като и Мадлон, как и все сатиры Мольера, была очень злой, но по сути верной. Его театр родился от площадного, народного, и комедии дель арте. В век придворной галантности великий драматург вел французскую художественную мысль к реализму Золя и Флобера, оттачивал литературную речь до ясной простоты. С прециозной литературой и культурой манерности они, конечно же, находились на разных полюсах. «Смешные жеманницы» во многом и есть война за будущее в культуре: расцветет ли в ней романтичное жеманство или натурализм. Мольер ее выиграл, и слава богу. Но в «Ученых женщинах» он нападает на беззащитные, лишенные мужских привилегий «синие чулки» — женщин, стремящихся к образованности. Им противопоставлен мужской идеал, увы, не только XVII века: «Дети, кухня, церковь». Осмеянные ученые женщины, под которыми вновь подразумеваются Мадлен Скюдери и Катрин Рамбуйе, ведут такие разговоры:

‹‹Арманда

С грамматикой бы мы и физикой желали
Историю, стихи, ученье о морали,
Число, политику — всё углубить до дна.

Филаминта

Ах, вместе с древними в мораль я влюблена!
Но стоикам я дам пред всеми предпочтенье:
Пред их учителем полна я восхищенья››.