Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)

Прекращаю забавляться, однако руку не отпускаю. Сжимаю сильнее, не собираюсь никому отдавать.

Моё.

Только моё.

— Пускай живут, — бросаю насмешливо, стараюсь обратить пугающее признание в шутку.

Хотя отлично понимаю суть.

Понторезов здесь нет, ставки серьёзные. Любого человека найдут и доставят в лучшем виде. Целиком или по частям.

Стоит лишь заказать.

— Существуют дела поважнее, — соблазнительно улыбаюсь, мило интересуюсь: — Намёк улавливаешь?

Приподнимаюсь, льну к груди, игриво толкаю плечом.

— Уточни, — вкрадчиво заявляет он, сухо любопытствует: — Чем намереваешься заняться?

Выдерживаю паузу, пытаюсь придумать приличный ответ.

Эх, бесполезно.

Была не была.

— Намереваюсь отсосать, — выпаливаю на одном дыхании, нервно закашливаюсь и строго прибавляю: — По высшему разряду.

Н-да.

Не такой реакции я ожидала, излагая сокровенные фантазии и выворачивая душу наизнанку.

Фон Вейганд заходится в припадке безумного хохота.

Отстраняется, укладывается на спину и продолжает дико ржать.

Бесчувственный чурбан.

Мужлан неотёсанный.

Хам. Урод. Подонок.

У меня оскорбления заканчиваются, воображения не хватает всякий раз изобретать новые колкости.

Пожалей, имей совесть.

— Неужели всё настолько паршиво? — спрашиваю обиженно. — Это же не квантовая механика. Освоить можно.

Заворачиваюсь в изорванную простынь, целомудренно прикрываю наготу.

— Подвязывай издеваться, — замечаю сурово, насупившись, добавляю: — Нечего развивать во мне комплекс неполноценности.

Игнорирует.

Надрывается от смеха.

Жестоко глумится.

Его глаза блестят, а щёки раскраснелись.

Феноменально, Подольская.

Далеко не каждый способен довести такого мужчину до слёз. Опустим подробности, насладимся уникальной картиной.

Рыдающий миллиардер достоин занесения в книгу рекордов.

— Что ты, вообще, понимаешь в минете? — угрожающе щурюсь, поджимаю губы. — Нашёлся профессиональный критик.

Тормоза срывает.

Вхожу в раж.

— Тут неповторимый стиль, неординарная композиция и гениальный подход, мастерство достойное поклонения, — сообщаю пафосно, для пущей убедительности вскидываю руку вверх и торжественно заключаю: — Я автор, я так вижу. Не жмись, скорее давай корону, «Оскар» и Нобелевскую премию.

Хранит молчание, не торопится награждать.

Вот жадина.

То на подарки скупится, то на похвалу.

— Не ценишь ты своё счастье, — говорю укоризненно. — Сейчас как развернусь, как хлопну дверью, как скроюсь за горизонтом навсегда.

Крупные ладони уверенно ложатся на талию.

Бунт моментально подавлен.

Не надейся сбежать.

Не получится, не выйдет.

Даже не мечтай.

— Кто тебе даст? — хмыкает фон Вейганд, привлекает ближе, жарко шепчет: — Личными вещами не разбрасываюсь.

Не успеваю оскорбиться, он резко поднимается и усаживает меня сверху, прямо туда, где полотенце повязано вокруг бёдер.

Тело к телу.

Сердце к сердцу.

Существуем в едином ритме.

Теряю дар речи, забываю дышать.

Мощь восставшей плоти прошибает до озноба. Сводит с ума и ввергает в гипнотический транс. Вынуждает испытать ментальный оргазм.

Не нужно проникать, достаточно коснуться.

— Приступай, — повелевает сухо.

— К чему? — искренне недоумеваю.

— Твори, — не скрывает сарказм, услужливо напоминает: — Ты же автор.

— В смысле? — начинаю подозревать неладное, робко озвучиваю догадку: — Минет?

— Сама невинность, — его голос пропитан иронией. — А недавно лихо облизывала мои пальцы.

Снова наглею, повинуюсь порыву.

Подаюсь вперёд, легонько целую, сначала едва дотрагиваюсь, дразню, провожу языком, потом втягиваю нижнюю губу в свой рот.

Кусаю.

Не до крови, просто демонстрирую превосходство.

Поступаю в точности как он, копирую поведение до мелочей.

— Если попросишь, ещё что-нибудь оближу, — заявляю небрежно. — Обещаю рассмотреть все предложения.

Его член реагирует молниеносно, утыкается в мой живот. Не желаю медлить. Чужое возбуждение заводит похлеще собственного.

— Ладно, — уступаю. — Разрешаю не умолять.

Толкаю фон Вейганда на постель, заставляю лечь на спину, нависаю над ним с видом коварной искусительницы.

— Последние распоряжения будут? — спрашиваю ледяным тоном.

— Думаешь, надо составить завещание? — усмехается.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Возраст преклонный, поэтому ничего не гарантирую. В твои годы любое волнение может оказаться фатальным. Советую подстраховаться.

— Доверюсь судьбе, — бросает с наигранной отрешённостью.

— Правильно, — одобряю выбор. — Как на счёт особых пожеланий?

— Посмотрим в процессе, — отмахивается.

— Дополнительный инструктаж? — не затыкаюсь. — Потайные эрогенные зоны? Секретные точки воздействия?

Он тяжело вздыхает, кладёт руку мне на макушку.

— Ты вроде собиралась отсасывать, — его брови выразительно изгибаются. — По высшему разряду.

— Ну, если настаиваешь, — киваю, не спешу переходить к практике, упёрто цепляюсь за теоретический мотив. — Тем не менее, хотелось бы погрузиться в предмет, досконально изучить, понять принципы работы. Жажду пикантных деталей.

Никакого ответа.

Горящий взгляд пронизывает насквозь.

— Хорошо, — мигом подчиняюсь, не смею испытывать терпение дальше.

Отбросим эгоизм, избавимся от смущения.

Чистый кайф.

Экстаз на грани агонии.