Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ)

Заливает лицо.

В детстве я надевала дедушкины туфли и баловалась, воображала себя взрослой, ходила по квартире с важным видом. Однажды я взяла елочную игрушку, затеяла свое очередное дурачество. Туфли были сорок пятого размера. Неудивительно, что я в итоге упала. А мой любимый сверкающий шар раскололся на осколки прямо в моей ладони. Как тогда орал мой отец. Осмотрел меня, понял, я чудом не поранилась, и всыпал по первое число.

Я улыбаюсь.

Я везучая.

Приподнимаюсь на локтях, подтягиваю колени к груди, встаю на четвереньки. Наблюдаю за тем, как снег окрашивается в ядовито-красный. Шумно сглатываю.

Кровь.

Столько крови.

Только бы не потерять сознание.

Я почти не чувствую боли.

Не чувствую холода.

Почти.

Я хватаюсь за прутья железной решетки, медленно поднимаюсь, цепляюсь, подтягиваюсь, выпрямляюсь. Ноги будто каменные, едва удается их переставлять. Позволяю себе отдых, стараюсь сфокусировать взгляд.

Ну.

Ну же.

Двигайся.

Я думаю о том, как наряжала елку в детстве. Вместе с мамой. Папа отвечал за гирлянды, проверял их, лично развешивал. Я думаю о желаниях, которые всегда загадывала под бой курантов, и том, куда они меня привели. Мои родители бы это не одобрили.

Почему я просто не могу вернуться домой?

Почему я не могу стать той девочкой?

Без проблем. Без забот.

Я хорошая.

Я…

Я оставляю за собой багряный след.

Четкий.

Глубокий.

Я держусь за прутья калитки, продвигаюсь по периметру, ищу вход. Или выход? Я не помню такую решетку на территории особняка. Но этот особняк огромен, а меня не особенно часто выпускают погулять. Я вполне могла ее пропустить.

Интересно, как долго действует выброс адреналина?

Когда отключается желание выжить?

Снег застилает глаза.

Он чует меня.

Везде.

Всегда.

Почему я сразу не поняла?

Некого звать.

Он не лгал.

Не играл.

Он был им.

Всегда.

Я сама придумала.

Я поверила.

Романтичный шеф-монтажник.

Жестокий барон.

Просто образы.

А правда где?

Там.

Во тьме.

В подземелье.

Твой.

Алекс.

Настоящий.

До дрожи.

До жути.

Люби.

Согревай.

Его.

В собственной крови.

Сможешь?

Дерзай.

Удачи.

Я оглядываюсь.

Я озираюсь.

Ветер нарастает, хлещет по щекам. Снег окружает со всех сторон плотным кольцом, не позволяет разглядеть, что происходит. Разыгрывается настоящая буря.

Я сжимаюсь.

Я чувствую.

Он близко.

Рядом.

Он.

Уже.

Здесь.

Я хотела Дьявола.

И я его обрела.

Моя сказка разбивается.

Разлетается.

На сотни.

На тысячи.

На миллионы.

Колких осколков.

Разрезает руки до крови.

Входит в сердце ядовитым шипом.

Вырывает душу.

Выпивает.

До дна.

До последней капли.

Он хватает меня. Сгребает в объятья. Сжимает точно в тисках. Сдавливает до ломоты в костях. Жаждет разодрать.

Мой палач.

Зверь.

Бог.

Он толкает меня вперед.

Увлекает вниз.

На самое дно.

В снег.

На колени.

Грубо.

Жестоко.

Как только он один в целом свете умеет.

И пусть здесь нет цепей.

Я вся в них.

Я в нем.

Но…

Я еще борюсь.

Я сражаюсь.

Он отпускает меня на миг.

Я тут же отползаю.

Дальше.

Еще.

Держу противника под прицелом. Жадно ловлю каждое движение, не выпускаю из поля зрения. Отчаянно пытаюсь ускользнуть. Двигаюсь нервно, суетливо, лихорадочно. Ползу по снегу, изо всех сил перебираю руками.

Вдруг натыкаюсь на преграду. Упираюсь спиной в камень. Оглядываюсь. Это похоже на лавку. Толком не разглядеть. Слишком сильно замело. Теперь практически ничего не видно.

Хотя наплевать.

Надо бежать.

Удирать.

Давай.

Я смотрю на моего мучителя.

Я тону в горящих глазах.

Я тону.

А он хохочет.

Громко.

Жутко.

Этот смех.

Режет глотку.

Как ледяной клинок.

— Алекс, — шепчу я.

Глупо.

Безотчетно.

Делаю попытку подняться.

Но он возвращает меня обратно. Наваливается сверху, вдавливает в камень. Вынуждает распластаться на животе. Ставит на колени, раздвигает бедра грубым толчком. Привычно, единственным движением.

Игра завершена.

Некуда бежать.

Незачем.

Плати.

По счетам.

Гигантский член твердеет.

Плоть вжимается в плоть.

Обдает диким пламенем.

Я вырываюсь.

Дергаюсь.

Кусаюсь.

Глупая.

Наивная.

Дура.

Ты сама этого хотела.

Твоя лучшая могила.

Под моим телом.

Нет.

Нет, нет, нет.

Я дергаюсь.

Я бьюсь.

Я пульс.

Обезумевший.

Я почти выбираюсь.

Вырываюсь.

Почти.

Он сжимает меня.

Вгоняет в ледяной камень.

Резко. Рывком.

Вбивает раскаленный член внутрь.

Жестко. Толчком.

И что-то обрывается в груди.

Омерзительный хруст.

Треск.

Лязг.

Я хочу закричать.

Я хочу…

Я…

Не могу дышать.

Физически.

Не могу.

Боль.

Адская.

Жгучая.

Тягучая.

Повсюду боль.

Агония.

В каждом уголке.

В каждой клетке.

До молекул.

До атомов.

Везде.

Мои ладони скользят по ледяному камню. Сметают кристаллы снега. Стирают. Чисто рефлекторно. Дергаются в судороге, в мучительном спазме.

Гранит. Даты. Имя.

Это судьба.

Фатум.

Рок.

Я убежала подальше от жуткого алтаря. Вырвалась из мрачного подземелья. Выбралась на волю. На снег. И нашла свою могилу здесь.

Ха.

Смех.

Беззвучный.

Истерический.

Я хочу проснуться. Правда. Хочу очнуться. Сбросить путы ночного кошмара. Но я помню. До черта. Четко. Фамильное кладбище. Семейный склеп Валленбергов.

Вот почему я не узнала ограду.

Я тут никогда не гуляла.

Зато здесь похоронят.

Надежды.

Мечты.

Мои.

Зверь рвет меня на куски. От наслаждения рычит. Вгрызается глубже, врывается в самое нутро, проникает до сердца. Пожирает. Дико. Яростно. Неистово. Раздирает. В кровь.

Я пытаюсь закричать.

Я пытаюсь…

Я…