Плохие девочки не плачут. Книга 3

— Это Финляндия! — восклицаю в праведном гневе.

— Рованиеми, — вкрадчиво уточняет фон Вейганд.

— Прогуливал географию или действительно издеваешься?! — перехожу в атаку.

— Мы находимся в регионе Лапландия, который никогда не являлся единым государственным образованием, а в настоящее время разделен между Норвегией, Швецией, Россией и да, абсолютно верно, — Финляндией, — оглашается профессорским тоном и лезвием полосует оголенные нервы: — Согласись, твое предположение было весьма размытым, стоило конкретизировать пункт назначения.

Оправдание ушлого политика: запутал больше, чем пояснил.

Какие регионы? Какая конкретизация? Город же финский от и до!

— Думаешь, легко отделаться, — выношу вердикт, сурово нахмурившись.

Намереваюсь лягнуть его ногой, желательно очень больно, в самое чувствительное место. Не успеваю. Ему удается предугадать движение, остальное — техника. В следующую секунду я согнута пополам, а мои руки надежно скручены за спиной.

— Отпусти! — вырываться бесполезно, приступаю к шантажу: — Буду жаловаться в общество защиты прав…

Остаток предложения растворяется в душераздирающем вопле. Фон Вейганд безжалостно увеличивает угол наклона, практически выворачивает плечи, не слишком стесняясь окружающих людей. Может у него депутатская неприкосновенность? Или считает, что три гориллы в элегантных лыжных костюмах, вернее наши телохранители, разрулят любые конфликты с таможней? Все же в европейских странах запрещено творить подобный беспредел.

Морально готовлюсь кричать «спасите, помогите, насилуют», пусть и порядком припозднилась с этим. Месяца на четыре.

— Думаю, настроение должно заметно улучшиться, если мы украсим твой загранпаспорт печатью в форме Санты*, - он милостиво освобождает запястья от жесткого захвата.

*В Рованиеми действительно ставят такую печать (прим. авт.)

Пристально изучаю своего мучителя. Издевательская ухмылка совершенно не внушает доверия.

— Шутишь? — морщусь, растираю затёкшие руки, стараюсь освободиться от неприятных и болезненных ощущений.

Только теперь логическая цепочка замыкается.

Лапландия — Рованием — Санта… сбылась мечта идиота.

— Правда, отправимся к живому Йоулупукки? — неподдельный экстаз полыхает в глазах, выражение лица стандартно дебильное.

Каюсь, притормаживаю в развитии. Честнее — порядком отстаю. Мне бы в песочнице пасочки лепить, а не на лавры светской львицы посягать.

— Я ж это с малых лет представляла, я ж письма ему писала. Просила всякую чепуху, мелко плавала, понимаешь ли. Ну, конструктор Лего, здоровенный такой дом, этажа на три, с пристройкой, гаражом, крутыми прибамбасами. А еще Барби, кучу штук сразу, причем нормальных, не тех почти лысых уродин, которые у нас в магазинах продавались…

Осекаюсь, прерываю вдохновенный поток откровенных излияний. Замечаю, фон Вейганд стремительно мрачнеет. Его взгляд становится сосредоточенным и цепким, а губы застывают в усмешке, но веселья больше нет. Маска приоткрывает завесу тайны, обнажает странные и непонятные чувства, не поддающиеся анализу.

— Неужели обиделся на почти лысых? — спрашиваю по инерции, прекрасно сознаю, что причина разительной перемены не в этом.

Его брови недоуменно изгибаются, рот нервно дергается, складывается в подобие саркастической ухмылки. Напряжение вытесняется недоумением. Несколько мгновений и смех вырывается наружу. Запрокинув голову назад, фон Вейганд хохочет до слез.

Снующие вокруг туристы подозрительно косятся то на нас, то на крепко сбитых охранников.

— Meine Kleine (Моя маленькая), — чуть успокоившись, он прижимает меня к груди, крепко-крепко, стискивает в удушающих объятьях. — Хочешь поехать в гости к Санте?

Не тороплюсь, на трезвую не решаюсь поставить сердце под удар. Долго собираюсь с мыслями перед тем, как отваживаюсь заявить:

— Хочу быть с тобой, — тихо, но достаточно отчетливо.

Щеки горят, не смею шелохнуться. Жадно вдыхаю аромат моего мужчины. Горько-сладкий, терпкий, опасный, будоражащий воображение, дарующий тепло.

— Давай просто гулять, — бормочу сбивчиво, еле слышно.

Знаю, все равно поймет, разберет даже молчание.

— Как тогда, в Киеве, — к горлу подступает комок, голос срывается. — Помнишь, ты снимал меня с качелей?

— Конечно, — отвечает фон Вейганд.

Гладит меня по макушке, нежно и ласково, едва касаясь пальцами, а потом слегка отстраняется, шепчет в самое ухо:

— Я помню все.

И эти слова обжигают сильнее неистовых поцелуев. Осколками воспоминаний вонзаются в покрытую мурашками кожу. Пробирают, прошивают насквозь, проносятся разрядом электрического тока по трепещущему телу.

***

Рованиеми — сказочный город у границы Полярного Круга. Таинственный и притягательный, пропитанный магией зимы. Место, где исполняются желания и сбываются мечты.

Высоченные ели, щедро припорошенные снегом, мерцают всеми цветами радуги, лишь стоит лучам света пробиться сквозь завесу тьмы. Отважные эльфы противостоят злобным троллям, единственный в мире настоящий Дед Мороз замедляет ход планеты с помощью особого механизма, ведь сегодня Рождество, необходимо отнести подарки всем послушным детям.