Плохие девочки. Почему их любят мужчины и как хорошим девочкам узнать их секреты

В этом не было ничего особенного, потому что мы не были привязаны друг к другу. Я думал, что должен покончить с этим романом, но она была психически неустойчивой. Я понимал, что мне лучше дождаться подходящего момента, чтобы она не превратилась в доктора Джекила или мистера Хайда — того из них, который был ее антагонистом.

Фиби понимала, что Майк хочет порвать с ней.

Фиби знала о том, что я хочу прекратить наши встречи, но все равно настаивала на сексе. Мне даже показалось, что она хотела заниматься сексом чаще. Я решил для себя, что буду использовать презервативы. Она закричала: «Не надевай презерватив! Только не это!» При виде презерватива ее еще больше пугала мысль, что я подумываю порвать с ней. А когда я попытался сделать так, чтобы не кончить в нее, она сказала: «Нет, давай в меня!» Я удивлялся ее поведению, но почему-то не сообразил, что она хочет забеременеть.

Однажды Фиби позвонила Майку и поделилась с ним своими опасениями по поводу ее возможной беременности.

Я продолжал тормозить. Я чертыхался и думал, что защита от беременности не помогла. Я и не думал, что она намеренно пытается забеременеть. Как оказалось, она боялась, что я ее брошу. Она не хотела быть одна. Того парня она не ценила настолько, чтобы за него цепляться, а я, видимо, был для нее достаточно хорош для хомута. Я все время боялся, что она забеременеет, а она всякий раз говорила: «Не волнуйся об этом». Я сказал: «Ладно, если тебе придется сделать аборт, я позабочусь об этом».

Но когда Фиби забеременела, она отказалась делать аборт и объяснила Майку, что врач посоветовал ей выждать несколько недель, прежде чем делать аборт. Когда этот срок вышел, Майк отвез ее в абортарий. Выйдя из кабинета, она сказала ему, что в первый раз ограничиваются консультацией, чтобы дать ей возможность все хорошо обдумать. Майку осталось только сожалеть. Через неделю они вернулись.

Я ожидал, что на этот раз она пойдет до конца. Когда она вышла из кабинета, вид у нее был грустный и заплаканный. Я сказал: «Ты это сделала?» Она со слезами твердила: «Я не могу убить этого ребенка! Не могу! Не могу!» А я тем временем вспомнил ее слова о том, что она делала аборты четыре или пять раз. Я почти все время боролся с подавленным состоянием, и эта ситуация лишь усугубляла мою депрессию. Я не знал, что сказать. Я знал лишь, что не хочу жить с ней, независимо от того, оставит она моего ребенка или нет.

Майк пошел к женщине-психотерапевту, и она посоветовала ему разорвать эти отношения. Майк ответил, что считает себя слабаком и что не может обидеть Фиби. Психотерапевт проводила с ними сеансы по отдельности и в паре, но неизменно советовала Майку уйти от Фиби — независимо от того, сделает ли она аборт.

Я сказала Фиби, что психотерапевт рекомендовал мне расстаться с ней. Фиби все время плакала, из-за того что я от нее ухожу, потому что она забеременела. Она предложила мне компромисс — я останусь с ней на период беременности и курсов для будущих родителей, пока она не родит. Потом пробуду с ней еще две недели, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, после чего смогу уехать, забыв и о ней, и о ребенке.

Оказавшись между молотом и наковальней, Майк согласился. А тем временем Фиби под давлением психотерапевта призналась в том, что она нарочно перестала пользоваться противозачаточными тампонами, чтобы забеременеть.

Когда врач рассказала мне об этом, я сказал ей: «Я вам не верю. Это не может быть правдой». Но психотерапевт настаивала на том, что Фиби сделала это нарочно. Когда я стал расспрашивать Фиби, она неизменно твердила, что у нее это вышло случайно.

Майк хотел верить Фиби, потому что не желал признавать, что сам угодил в ловушку. Такое случалось только с другими мужчинами, во всяком случае так он когда-то считал. В конце концов он понял, что психотерапевт была права. Во время беременности они не жили вместе, но Майк помнил о сделке, заключенной с дьяволом: быть рядом с Фиби до тех пор, пока не истекут две недели после рождения ребенка.

Фиби совсем ополоумела из-за гормонов. В один миг она превращалась из котенка в пантеру. По мере того как приближался срок родов, я все больше цепенел от ужаса и очень хотел, чтобы все это оказалось просто дурным сном. Я старался быть дружелюбным и предупредительным, потому что знал, что малыш страдает, когда мать рвет и мечет.

Наконец у Фиби начались схватки, и они спешно отправились в больницу. Примерно в четыре утра медсестры отвели ее в родильное отделение.

Сестра Фиби, которая, по всей вероятности, не знала о нашей сделке, сказала мне: «Ну что, Майк, готов быть гордым папашей?» Я в ответ подумал, что уже готов убить мамашу. Я нахмурился. Наконец-то ребенок появился на свет. Это была здоровая девочка. Мы все крепко обнялись. Фиби надеялась, что, когда я увижу ребенка, мое сердце растает и я захочу жениться на ней и жить под одной крышей долго и счастливо. Но дело было не в ребенке. Я ни за что не хотел провести с ней всю свою жизнь.