Плохие девочки

– А-а, – мы кивнули, но вопросов к Авенгиному мужу у меня стало еще больше. Он что, еще и в тюрьме сидел? Вот это да. Или она в самом деле только оговорилась? Честно говоря, не думаю.

– Ты думаешь, диски у него в машине? Это возможно, – согласилась Анна. – Но она же закрыта. Как же я туда могу попасть? Вытащить ключи? Так он может заметить.

– Знаете, девочки, мы говорим вообще не о том! – вдруг подала голос Бася. – Диски, деньги, шантаж! Наше ли это все дело?

– Как же… Конечно, наше! – все зашумели, задвигались, но Бася поднялась с софы и почти по слогам произнесла:

– Это дело не наше, а Марленино. Это ее муж, это ее деньги, ее семья и ее ситуация. И как мы можем решать ее тут, сами, не посоветовавшись с ней? У меня все! – Бася хлопнулась на софу и замолчала.

Тишину теперь никто не нарушал. Мы тупо смотрели перед собой, и никому не нужно было слово. Никто не хотел его брать. Я сидела тише воды, ниже травы и думала только об одном: главное, чтобы в результате нашего политического совещания я не оказалась избранной в качестве парламентера. Все, что угодно, но я не могу звонить Марлене. У меня язык отсохнет, особенно учитывая тот факт, что ее муж изменял не с кем-то там, а с моей лучшей подругой, подругой детства. С Карасем.

– Кому еще чаю? – аккуратненько спросила я и стала медленно, бочком, бочком отходить к кухонному проему.

– Надо сказать Марлене. А потом уже думать, что делать дальше, – мрачно изрекла Авенга, остановив меня одним взглядом.

– Ты уверена? – пискнула я. – Тут, в таком деле, ведь главное – не сделать хуже.

– А ты хотела бы оставаться последней, кто ни о чем не догадывается? Ведь у нас именно такая сложилась ситуация? Ты бы хотела, чтобы тебе по почте потом пришли фотографии, на которых твой муж кувыркается с твоей подругой?

– Или видео! – вставила свои три копейки Бася. Она, как профессионал в области кино, фотографии презирала. – И тогда все будет видно в подробностях.

– Карасик не очень фотогенична, – согласилась я.

– Есть те, кого камера целует в губы, есть те, кому она плюет в лицо, – с умным видом добавила Бася. – Нет, мы не можем подвергать Марлену такому риску. Мы просто обязаны ей все рассказать.

– Что-то холодно. Пойду форточку закрою, – я сделала еще шаг в сторону спасительной кухни.

– Вопрос только в том, кто это сделает? – наконец раздалось то самое – страшное. Авенга смотрела на меня. – Может, ты, Галь? Все-таки это твоя подруга.

– Она такая же моя, как и твоя. Рожали-то все вместе! – я моментально отбила подачу.

– Но в школе-то ты с ней училась. Значит, такая бессовестная она выросла и сформировалась при тебе, – тут же отрезала и подала «крученый» Авенга.

– А она испортилась уже взрослой. Это как с вином – стоит много лет, только улучшается. А потом – бац! Вышло замуж и испортилось. Я тут ни при чем!

– Девочки, не спорьте, – вмешалась Сухих. – Надо просто подумать и решить.

– Можно кинуть жребий, – предложила Авенга.

– Конечно! – Бася тут же взвилась, как пламя. – Тебе хорошо бросать жребий, у тебя вся колода крапленая. У тебя в каждом рукаве по джокеру. Ты же – ведьма.

– И что? Давайте тянуть спички, – невозмутимо продолжала Авенга.

– Нет. С тобой я состязаться не стану. Я невезучая, – трепыхалась Бася. – Мне ни в любви не везет, ни в картах. Ни в жребиях.

– Какие глупости! – прокричала Сухих, чтобы всех заткнуть. – Давайте звонить все вместе.

– Это как? – моментально обернулись мы.

– Очень просто. Наберем номер, поставим на громкую связь и будем говорить…

– Все хором? – расхохоталась Авенга. – Так она много поймет, конечно. На громкой-то связи. Можно тогда вообще написать ей письмо.

– Точно! – обрадовались мы все. – Напишем письмо. Все в нем подробно изложим, скажем, что мы всегда будем на ее стороне, что бы она ни решила. Предложим свою помощь.

– Я бы не хотела получить такое письмо, – покачала головой Сухих.

Я посмотрела на нее и подумала: мне всегда нравилась Сухих. Даже если я говорила обратное, я была не права. Она мне нравится. Она умная, рассудительная, красивая и добрая. Беспокоится о чувствах Марлены. А мы ее так обижали, так плохо о ней думали. Мало ли у кого в коридоре мужик в трусах. Это все Бася. Она заварила эту кашу, она нас всех дезинформировала.

Она же и Марлену дезинформировала. Пусть она теперь ее и информирует правильным образом. Может, хоть после этого она перестанет трепаться напропалую обо всем и вся.

– Девочки, тише. Тише! – вдруг крикнула Авенга. – У меня, кажется, телефон звонит.

– Т-с-с!

– Я не могу его найти, – ворчала она, перекапывая свою сумку. В образовавшейся звуковой дыре отчетливо слышался «Владимирский централ» в виде рингтона. Что лишний раз настроило меня не доверять ее рассказам про командировки ее мужа. Приличные командированные люди такие рингтоны женам на телефоны не ставят.

– Он, кажется, сбоку, – подсказала ей Бася. – В кармашке.

– А. Вот он. Ой!

– Что такое? – замерли мы все, глядя, как Авенга несколько побледнела и застыла с телефоном в руках.