Плохие Манеры (СИ)

— Два года назад Дима точно также утром накрывал на стол и готовил. А потом, когда к нам в гости пришел Ник, я слышала, как он говорил брату, что Павлиния ему что-то там дала. Ник тогда сказал, тебя от этого не слабо колбасит.

— Но Димочка ведь часто нам готовит. — с приклеенной пластмассовой улыбкой уверяет мама.

— Да, — задумчиво соглашается мелочь, — Но без наушников в ушах и без этого довольного выражения на лице. Когда она успела потеснить Шерлока?

— Получается, мы чего-то не знаем… — переметнувшись во вражеский лагерь и приняв подходящий по размеру костюм Ватсона, вторым, но уже осознанным троллем поворачивается на меня мать. Маску милейшества у дочери одолжила, тогда как в глазах отчетливо скачут ехидные смешки, — Тебе, сыночек, Павлиния…

— Мы с этой девушкой давно не общаемся. — резче чем мне бы хотелось, отвечаю я. Мама даже не подозревает о ком говорит и от этого совсем тошно. Она тогда переживала за меня. За меня.

— О! — мелочь отправляет в рот оливку и выдает новую мысль своей гениальной головы, — Может тогда тебе Ник дал? Раз не эта…

Мамины губы начинают трястись и саму ее начинает неслабо потрясывать от сдерживаемого смеха. Она, в отличие от уставившейся на меня первым репортёром мелкой, отчаянно старается унять все более настырные приступы хохота. Мне бы очень хотелось поддержать ее смех, но все что выходит, это кривая улыбка и мерзкое чувство, разливающееся внутри.

*

— Как ты мог нас бросить? — Кот смотрит на меня глазами кота из Шрека.

Он прогуливал универ два дня, а сейчас, объявившись, с самого утра закатывает мне сцены брошенной девы-девственницы, которую наспех поимели, она, бедняжка, так и не кончила и теперь, не без основания, возмущена произошедшим. Мое молчание и полный игнор еще больше задевают друга, который уверен, что если мы приехали на моей машине, то и уехать все обязательно должны на ней же. Существование в мире такси и общественного транспорта для него в эту минуту неведомы.

Козлы братья исподтишка наблюдают за трагедией Кота и тихо про себя ржут. Все знают: стоит мне повысить голос, он ту же заткнется. Но сегодня мне не хочется ни на кого орать.

Стараясь унять внутреннее нетерпение, жду окончания второй пары. Смогу наконец пойти и увидеть свою первогодку.

Я не стал ее пытать в понедельник по поводу решения задач, вскользь просмотрел отданные мне листы, ожидаемо почти все ответы были правильными, и без лишних перегибов даже немного ее похвалил. Лицо пандочки в тот момент было непередаваемо прекрасным, даже ротик от удивления открыла. На беду моей ширинки.

Она определенно права, называя меня извращенцем, так как мне понадобилось менее секунды в своем воображении, чтобы полностью ее….

— Тебе еще и смешно. — буркает в край обиженный кот.

У меня еще и встает — думаю я.

А с Котом я, конечно, сам виноват.

Стоило несколько раз отвезти и завезти всех обратно на моей малышке, как у рыжего похоже сформировалась неверная привычка, и теперь он активно хочет зачислить меня в свои водительские папики, отыгрывая роль обиженной мальвины. Только забывает, что я не Пиннокио, а Карабас Барабас.

Ник, у которого в нашей компании одновременно две роли — стебучего подстрекателя и хитрожопого парламентера всея Руси — кажется, взял на себя сегодня первую. Стоит нам встретиться взглядами, хмыкает и лыбу давит. В глазах считываю вопрос. Слишком очевидно заливает. И когда я хмуро отворачиваюсь, слышу довольный гогот.

— Я с ней не сплю. — зло выдаю, когда вторая пара наконец заканчивается, и мы, немного оторвавшись от Кота и Тохи, выходим из здания первого корпуса.

— Потому и ржу. Но это смех искренней радости, — глумливо проговаривает мой лучший друг и с ехидной улыбкой добавляет, — Мистер танцор-диско.

— Танцами у нас ты увлекаешься, — не премину подколоть его тем фактом, что в танцевальный кружок в школе ходил именно он, да и в клубах редко упустит случай задом своим потрясти. — А сегодня с утра меня слишком часто раздражаешь.

— Попей травяных капелек. Моей бабуле прописали недавно, ядреная херобора, могу тебе отсыпать. И не смотри с такой страстью. Переметнутся на другую сторону ты меня не заставишь. Я только по девочкам, Ветер, сам знаешь. — нарывается, гад. — Не зря же говорят, береги брюки сзади, а юбку спереди.

До первого корпуса мы добегаем.

Ник самоубийственно ржет и, прибавляя скорость, пытается продлить свои деньки, я же догоняю, уверяя всем своим видом — его попытки тщетны.

Понятно, бить не собираюсь, но приструнить его немного стоит и ощутимо попинать тоже.

Правда, когда мы, удивляя окружающих своими спринтерскими способностями, влетаем друг за другом в здание третье корпуса, все на что оба способны — тупо поржать.