Плохие Манеры (СИ)

— Я на тебя не сержусь. — пауза. — А ты на меня?

Качаю головой и снова оборачиваюсь, как раз в тот момент, когда Янка вскакивает с места и взволнованно несется ко мне. Оставляю чашки и чуть опускаюсь, чтобы обняться с врезавшейся в меня на радостях сестрой. Мелочь спешно тараторит:

— Если не хочешь, я тоже могу не идти. Мне этот праздник не очень-то и нужен. — и тише добавляет. — Знаешь, я просто чуть-чуть скучала по маме и потому… но я не хочу, чтобы ты злилась. Милка, пожалуйста-пожалуйста…

— Я не злюсь. — уверяю сестру, еще крепче прижимая к себе.

— Я для тебя все еще лучшая сестра? — деловито уточняет, немного отодвигаясь и с интересом посматривая в мои глаза, чтобы я точно не могла утаить от нее истину.

— Самая лучшая, — спешу заверить, и она радостно тут же снова жмется ко мне.

— Я очень тебя люблю, Мил.

— И я тебя.

Обе оборачиваемся на папину фигуру, наблюдающую за нами из дверей кухни.

— Помирились? — широко улыбается отец. — Вот и славно.

— Да, — возвращая себе царственный тон, сообщает мелочь. — Мила сегодня ответственна за чай. Пап, тебе тоже сделать?

— Давайте, попьем, что ли. Торт еще оставался. Дочь, достань из холодильника.

— Мил, сделай, папе тоже. — повелевает Янка и уверенно движется к холодильнику. — А я займусь тортиком.

— Пап, хватит покупать пирожные и торты. Вам обоим их нельзя. Мелкой стоматолог запретил, а про себя ты и сам все знаешь…

— Папа взрослый и самодостаточный мужчина, который может сам решить, что ему можно. И папа умнее всяких стоматологов. — это она так хитро себе разрешение на большой кусок добывает.

Демонстративно закатываю глаза, наблюдая за тем, как папа с улыбкой кивает на слова сестры. Они оба отчаянные сладкоежки и готовы выступать в крестовых походах, если наградой служит торт «Чародейка».

Мой телефон пиликает, и я кладу чайник на место, а затем достаю мобильник из заднего кармана брюк.

Открываю сообщение. Там видео, на котором маленькая красная пандочка пытается показаться сильной и грозной. Она умиляет одним своим видом, и я непроизвольно начинаю улыбаться. Улыбка на губах становится еще шире, когда я читаю ниже сообщение от Ветрова.

Лошадь Возмездия: Надеюсь видео этой пандочки вызовет на губах другой пандочки улыбку.

Глава 29

Полчаса пытаюсь сконцентрироваться на лекции — бесполезно. Нудный шепот профессора долетает до моего лба, рикошетит и стрелой несется обратно к доске. Меня это не сильно заботит, так как за прошлые недели мне удалось выработать для себя график самообучения, благодаря которому я смогу своими силами изучить все супер-скучные предметы — точнее, монотонно и серо изложенные — и не попаду под забор позднего понимания, грозящего неудами и пересдачами.

С одной стороны, именно этого я и хотела. Нет, я сейчас не о нуднятине вместо интересных лекций. Я снова прокручиваю в голове слова сестры, вознамерившиеся отполировать мой мозг своим повтором.

«Я передумала видеться с ней в этот раз»

Почему, несмотря на исполнение моего желания, на душе так противно сыро, словно кто-то развесил месячную стирку, и та никак не желает высохнуть. И почему я постоянно вспоминаю ее погрустневшие, как у брошенного котенка, глаза. Погрустит и забудет. Пытаюсь убедить себя, но ничего не выходит. И папа тоже… непонятный мужчина. Ведь я прекрасно вижу, как его огорчает нездоровое Янкино желание побыть с мамой, и при этом он еще больше впал в некую меланхолию, услышав ее благородное отречение от очередного права снова повидаться с этой женщиной-кукушкой, чей язык по странности не отсыхает, когда она нарекает себя матерью.

Злая на себя за то, что не могу отвлечься на лекцию, достаю маленький альбом и открываю чистую страницу. Здесь тоже возникает аномалия… Прототип главного антагониста в моей истории внезапно начал вести себя как вполне адекватное — и страшно милое — создание, поэтому теперь мне несколько совестно рисовать его в экс-привычном амплуа.

К моему стыду сегодня мне снова снился бесстыжий сон. Это все проделки карбонары. Не сомневаюсь. А еще неожиданные встречи с Ветровым после пар, когда он не смотрит демоном возмездия, а участливо интересуется, как проходит день, понятны ли мне предметы и все ли у меня хорошо.

В понедельник он перехватил меня сразу после перового занятия и, отойдя со мной в сторону от любопытствующих однокурсников, спросил почему я плакала и не нужна ли мне его помощь? Если можно от одного вопроса поплыть к розовым фламинго, то я, кажется, удачно плыла, пока не осознала всю нелепость своего ошарашенного вида. Начала зачем-то смеяться и махать рукой, убеждая, что я таким образом шутила, а он зачем-то за правду воспринял. Рука-лицо, прием-прием.

Он долго на меня смотрел, глаза в глаза. Но, к счастью, вскоре появился Ник и прервал сеанс лоботомии.

— Ты всю неделю сама не своя. — говорит Катька, когда мы покидаем аудиторию вязкой тягомотины, которую сложно назвать лекцией, и движемся в сторону столовой.

— Просто не выспалась. Сейчас ароматный кофе и свежая булочка обязательно все исправят.