Плохие парни

– Можно сказать и так. Но я предпочел бы считать себя не хорошим парнем, а умным. Я один из немногих людей на земле, знающих, как распорядиться дарованным тебе умом. Подождем годик, и я тут стану самым главным. – Расширившимися глазами он посмотрел на Варгу. Цепочка от часов была туго намотана у него на запястье. – Тебе не страшно, Ричи?

Он рассмеялся, но вскоре смех выродился в мокрый кашель.

– Так что скажешь, Ричи? – Кинни, водя туда-сюда автоматом, перешел на крик. – Начальник у нас пока ты. Я еще не взял на себя верховное командование. Вот и скажи мне, вот и прикажи мне, как поступить. Валяй! Прояви самую малость инициативы. Ты хочешь, чтобы я превратил их в безголовые туши? Я так и сделаю. Только прикажи.

Гиббонс смотрел на Варгу, а тот – на Кинни. Взгляд Варги был холоден и спокоен – пугающая комбинация дикой ненависти и отчаянного презрения. Под столом он потрепал одного из псов по спине носком башмака. Затем выдохнул две собачьи клички в одно слово:

– Блицкриг!

Мгновенно оба пса выскочили из-под стола и бросились в атаку. Гиббонс и подумать не мог, что эти жирные ленивые звери могут оказаться настолько стремительными. Один из псов вцепился Кинни в колено, другой, прыгнув ему на грудь, сшиб Кинни с ног и заставил повалиться на ведущую в кухню дверь. Из кухни донеслась короткая автоматная очередь, но она тут же захлебнулась, и стало слышно только рычание ротвейлеров, делающих свое дело.

Тоцци моментально нагнулся, поднял с пола свой пистолет и наставил его на Варгу и на Жюля. Гиббонс, перетянув руку носовым платком, поднял с пола свой револьвер и пистолет, из которого стреляла Джоанна, и спрятал последний в карман.

Из кухни донеслись истошный, захлебывающийся крик и яростное рычание. Тоцци рванулся было туда, но Жюль Коллесано остановил его.

– Не ходите туда, – произнес он с примечательной строгостью.

Дверь отворилась. Блиц и Криг вошли в столовую, дверь сама захлопнулась за ними. У пса, шедшего вторым, из пасти торчала человеческая рука, указательный палец которой все еще стискивал спусковой крючок волочащегося по полу автомата. Пес, оставляя кровавые следы на ковре, прошествовал к Варге и бросил руку Кинни к ногам хозяина. Оба зверя улеглись на брюхо прямо перед Варгой. Если такие чудовища способны улыбаться, то они сейчас улыбались, ожидая похвалы.

Глава 38

Ответственный сотрудник ФБР Брент Иверс сидел за своим большим столом красного дерева, изучая отчет специального агента Гиббонса об аресте Ричи Варги, Джоанны Коллесано-Варга и Жюля Коллесано. В отчет был включен рапорт о гибели специального агента Уильяма Кинни, а также свидетельства, изобличающие последнего в убийстве специальных агентов Джоэля Ландо, Алекса Блэни и Джеймса Новика.

Гиббонс сидел в кожаном кресле напротив начальника и дожидался, пока тот не дочитает до конца. На Иверсе был темно-синий костюм-тройка и двухцветный сине-голубой галстук, наряд для него скорее консервативный. Иверс получил отчет только сегодня утром и был сейчас несколько бледен. Несомненно, он думал о том, какой поворот сделает его служебная карьера после того, как этот отчет прочтут в Вашингтоне. Гиббонс улыбался крокодильей улыбкой.

Закончив, Иверс несколько раз покивал, его губы оставались плотно поджаты.

– Мои поздравления, Берт. Первоклассная работа.

Он говорил тихо. Сегодня ему вполне можно было дать его годы.

Иверс захлопнул отчет и уставился на его корочки. Затем, нахмурившись, покачал головой.

– Эти фотографии тела Кинни... То, что псы сделали из его шеи... – Он поморгал. – О Господи, как могут люди натаскивать собак на такое зверство?

Это был чисто риторический вопрос, причем со стороны человека, которому просто нечего было сказать, но Гиббонсу показалось, что ответ будет небезынтересен.

– Чти касается подобной повадки ротвейлеров, то это долгая история. В древнем Риме их изначально использовали на выпасе крупного рогатого скота. Позднее римские полководцы пришли к выводу, что их можно использовать для нападения на вражеские стада, чтобы в ходе военных действий лишить противника запасов продовольствия. Стаю таких собак напускали на стадо коров – и дело было сделано. Правда, были еще быки. Поэтому псов специально тренировали сражаться с быками и убивать их. Могу себе представить, как такое чудовище обрушивается на быка. Жуткое дело!

Иверс покачал головой.

– Чудовищно и бесчеловечно, – пробормотал он.

– Вы о собаках или о Кинни? – поинтересовался Гиббонс.

– Кинни был очень больным человеком, – угрюмо отозвался Иверс. – Как жаль, что мы не догадались о том, что он болен, раньше. Уверен, что мы сумели бы его спасти.

Гиббонс не привык к таким реверансам со стороны начальства. Он предпочел бы видеть, как обычно, напыщенного осла, которого считал к тому же полной задницей, а это смирение уже начинало ему надоедать.