Плохие решения

Хоакин схватил ложку с обеденного стола. Стоя за стулом, он схватил Дэйва сзади голым удушьем, чтобы заглушить его голос и ограничить движения, затем он воткнул ложку в рану на виске. Его кожа сморщилась, когда порез расширился. Он опустил ложку вниз, медленно снимая скальп с черепа. Брызнул гейзер крови, потом еще раз.

Дэйв зажмурился и задержал дыхание, толстые вены выступали на его розовом лице. Слезы, пот и кровь запеклись вокруг его левого глаза.

Ложка выскользнула из раны. С головы Дэйва снялся скальп, оставив кровавое пятно мягкой плоти на левой щеке, а также немного размазанного картофельного пюре. Толстый лоскут кожи свисал с его головы, раскачиваясь взад-вперед, когда он бился в конвульсиях на стуле. Окровавленные волосы щекотали ему шею. Он почувствовал боль в изуродованной щеке и оторванном куске скальпа.

Хоакин выпустил Дэйва из удушающей хватки. Он встал рядом со стулом и схватил его за волосы. Глаза Дэйва расширились, и он быстро задышал через нос. Он знал, что его пытка еще не закончилась.

Сутенер воткнул ложку обратно в голову Дэйва. На этот раз он зарылся в затылок, дергая его за волосы. Его плоть теперь громко потрескивала, когда скальп поднимался с черепа. Слизистая кровь прилипла к его разорванной коже. Ложка оцарапала ему череп. Она соскользнула с его головы и ударила в ухо.

Еще один лоскут его скальпа, больше, чем оторванные бакенбарды, свисал с затылка. Его открытый череп был покрыт каплями крови.

Хоакин ткнул ложкой в голову Дэйва. Он зачерпнул ложкой кожу с черепа. Куски скальпа шлепнулись на половицы. Дэйв мотал головой во все стороны, но не мог увернуться от атаки. Он попытался опрокинуть стул, надеясь рухнуть на пол, чтобы встревожить соседей, но Хоакин удержал его.

Ложка согнулась, ударившись о череп Дэйва в двенадцатый раз. Два лоскута кожи свисали с его головы, а в скальпе было проделано восемь отверстий. Кровь покрывала его лицо и шею. Она попала ему в глаза, затуманивая зрение. Его ноздри раздувались при каждом тяжелом вдохе. Его ноги несколько раз постукивали по полу, а руки болтались за спиной.

Дэйв был едва в сознании. Он больше не мог кричать, потому что едва мог дышать. Он чувствовал себя так, словно его волосы подожгли, жгучая боль распространялась от макушки до поясничного отдела позвоночника. Боль сопровождалась покалыванием, как будто колония муравьев маршировала по его ранам.

Хоакин швырнул ложку в раковину. Он смыл кровь с перчаток, прежде чем поправить рубашку. Он схватил вилку со стола и вернулся на стул.

Хоакин приподнял подбородок Дэйва, поднес вилку к его глазам и спросил:

- Куда мне это воткнуть?

Дэйв пробормотал что-то невразумительное.

Пожалуйста.

Нет.

Помогите.

Как будто поняв его, Хоакин сказал:

- Хороший выбор. Я подумал о том же.

Он стянул с Дэйва нижнее белье. Его вялый член был зажат между толстым лобком и мошонкой. Хоакин был готов испачкать руки в крови. Живя жизнью, полной насилия и трагедий, он научился отделяться - как отделить себя от людей и окружающего мира, как воспринимать людей как скот на бойне под названием "общество". И, работая на Винсента Лучано, он научился пытать тех же самых людей.

Он вонзил один из зубцов вилки в уретру Дэйва. Дэйв наклонился вперед и приподнял колени на дюйм. Он смотрел на свой член выпученными глазами, как будто пытался телепатически двигать им. Он не мог в это поверить. Сначала с него сняли скальп ложкой. Теперь в его члене была жирная вилка. Его пытали той же посудой, которой он ел.

Его жизнь изменилась в мгновение ока.

Хоакин крутил вилку влево-вправо, ввинчивая зубец в мочеиспускательный канал. Другой зубец поскреб его головку, прежде чем почесать ствол пениса. Из члена Дэйва потекли капли крови. Хоакин вытащил вилку, прицелился и вонзил два зубца в мочеиспускательный канал. Он снова пошевелил ими внутри члена. Его уретра расширилась. Похоже, он мог бы втиснуть туда сразу четвертаки. Еще больше крови брызнуло из его члена на рубашку сутенера.

Дэйв откинул голову назад и застонал, закатив глаза и дрогнув веками. Затем из его члена вырвалась струйка мочи - коричневая, кровавая моча.

Хоакин отпустил вилку и отшатнулся. Кровавая моча попала ему на рубашку, шею и лицо. Он стер ее с губ, хмуро глядя на Дэйва.

Он сказал:

- Ты на меня нассал, паскуда.

Дэйв пробормотал:

- По-по-могите...

- A мы почти закончили... А теперь я должен преподать тебе еще один урок, чертов придурок.

Хоакин вернулся к обеденному столу. Он положил косточку от куриной ножки в карман, затем схватил бутылку "Kока-Kолы" и зазубренный столовый нож. Возвращаясь к стулу, он смотрел, как дрожащие ноги Дэйва стучат по половицам. Боялся – слишком сильное слово. Он не боялся потревожить соседей, но не хотел ввязываться в неприятности и убивать их всех. Копов он тоже не боялся, просто не хотел гнить в тюрьме. У него заканчивалось время.