Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

Чара подскакивает ко мне, требуя внимания. Едва не сшибает передними лапами с ног, которые и так не ахти держат, налившись слабостью. Наглаживаю пса по холке, позволяя вылизывать руку, а сам не могу оторвать глаз от малой. До чего же она хороша, это просто пздц. Не знаю, за что мне так повезло, но в этой игре в русскую рулетку я сорвал джек-пот.

– Привет, ― улыбаются мне, смущённо кусая губы.

– Привет, ― хрипло отзываюсь, будто словил удар под дых.

"Привет". Привет, бл! Это, наверное, самое тупое, что можно было сказать в подобный момент, но проблема в том, что я не хочу ничего говорить. Я хочу просто смотреть на неё. Смотреть и не отрыват… Алиса протягивает стиснутый кулак, разжимая пальчики. Узнаю на маленькой ладошке жвачку. "Love is". И меня выносит.

Рывком притягиваю её за запястье, впиваясь в её губы. С такой силой, что, кажется, челюсть хрустит. Похрен вообще. Её язык откликается на моё вторжение, ногти зарываются в короткий ёжик волос, а всё остальное по боку.

– Не смотри. Ты ещё маленькая, ― слышу сквозь отстукивающее в ушах учащённое сердцебиение голос Скворечника.

– Отстань, интересно же! ― бурчит малявка, которой, судя по всему, насильно закрывают обзор.

– Да мне тоже, если честно, ― вспышка. Нас сфотографировали. И лишь после этого догадались забрать поводок, отбуксовывая расстроенного пёселя. Ура! Теперь ничто не мешает мне подхватить Чижову, закинув на себя и стискивая в железной хватке. Чтоб не убежала.

Но она и не убегает. Обнимает меня, пылко целуя в ответ и прижимаясь так крепко, словно хочет слиться в одно целое. Моя. А я… А я давно уже принадлежу ей: душой, телом, мыслями. Всем, что имею и буду иметь. Только ей одной в этом мире и можно вить из меня верёвки.

Знает ли она об этой привилегии?

Если да, то мне писец.

– Тили-тили тесто, жених и невеста, ― улюлюкают высунувшие головы из тамбура пацаны. ― А говорил, не познакомишь!

Не отрываясь от малой, отвешиваю им средний палец.

– Эй, краля! Это ты та подружка, что костями любит в зубах ковыряться? ― фонит голос Серого.

– Чё? ― озадачивается Скворечник. ― Ну, твоими могу поковыряться. Я, конечно, на диете, но так и быть, сделаю исключение.

Алиса тихо смеётся мне в рот. Да и меня пробивает на улыбку. Приходится свернуть лавочку страстных поцелуев, но с рук её не спускаю. Лишь чуть разворачиваюсь, чтобы понаблюдать за самым нелепым в моей практике подкатом.

– Так давай забьёмся на стрелку.

– Ну а чё нет, ― с пофигистичной благосклонностью кивает Карина. ― В следующие выхи свободен? А то в эти у меня по плану обед другим самоуверенным засранцем.

– Телефончик подгонишь?

– Сам меня найдёшь. Тебя ж в гугле не забанили? Забей в поисковике: "творческий салон мадам Ка.", вылезу первой ссылкой.

"Мадам Ка."? Она серьёзно?!

– По рукам.

– По ногам. Только, чур, наряд не меняй.

– Что? Заводит форма?

– А то.

– Запрос принял, ― подмигивают ей и вздрагивают от предупреждающего шипения. Поезд заканчивает посадку и готов двигаться до конечной. ― Всё, Сорока. На созвоне, ― изображая жестом "трубку" салютуют мне и три физиономии скрываются из вида, позволяя вновь целиком переключиться на Алису.

Что нужно говорить в таких случаях? О чём разговаривать? Делиться последними новостями? Но ведь, благодаря ей, я и так в курсе всего.

Знаю, что она знает через Костю, что в клубе меня не досчитались и первое время искали, чтоб выразить свое "фи". Что было ожидаемо, так как это не то место, что спокойно отпускает своих "мальчиков".

Знаю через того же Костю, что Яна, которая ни разу за всё это время мне не написала, начала с кем-то встречаться.

Знаю, что малая заменила меня для Мии. Забирала её из школы, отводила, делала с ней уроки, забирала гулять и частенько оставляла на ночь к себе.

Знаю, что она осуществила задуманное и сепарировалась от родителей, сняв квартиру недалеко от универа. На их же средства, конечно, но это временно. Теперь есть я, и это моя обязанность.

Знаю и то, что мои пока живы и условно здоровы. К счастью или несчастью, не знаю. Да это больше и не моё дело. К ним я всё равно не вернусь. Теперь я сам по себе. Но только при условии, чтобы рядом с Алисой.

– Я скучал, ― заправляя светлые волосы ей за ухо, тихо шепчу, замечая на её шее блеск цепочки, отданной ей на сохранение ровно год назад. ― Хотел цветов по дороге купить, а ты обломала весь романтический план.

– Ничего страшного. Ещё наверстаешь, ― ласково гладят меня, смаргивая подступающие слёзы. Ну вот. Ещё одна потоп решила устроить. ― Теперь ты дома.

Дома.

А есть ли где он, мой дом?

Свой дом мне ещё только предстоит построить. Как и поднять себя. Со дна.

Чем полезна армия, она действительно даёт возможность подумать. Что несложно, когда всё остальное время, практически двадцать четыре на семь, это великодушно делают за тебя, оставляя за тобой лишь право послушно выполнять приказы.

И в этом таится главная ирония. Ведь несмотря на то, что я лишний раз удостоверился в том, что подчинение ― не моя стезя, направление для себя наметил именно с этим уклоном.