Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

Так и чего удивляться, что сейчас из меня лезет то, что в обычное время даже не пришло бы в голову? Это не я. Это сумасшедшая кадриль бушующих гормонов серотонина, вырабатывающихся от тихого, вкрадчивого баритона Вити. И запаха. И тепла.

– Не мог. Хорошие девочки на такое не соглашаются.

– Ты недооцениваешь нас. Хорошие девочки на многое могут согласиться. Главное, правильно попросить, ― подушечки пальцев пробегают по мужским плечам и замирают на его шее, считывая участившийся пульс. Нервно кусаю губы и, словно получив сигнал, губы Сорокина смещаются, оказываясь рядом.

– Я просить не умею, ― прикусывают мою нижнюю и чуть оттягивают, оставляя пульсирующий след от зубов. ― Но всё же попрошу…

– О чём?

– Если согласна быть со мной, наберись терпения. Я поддаюсь дрессировке, но не сразу.

* * *

У системы "проката гидроциклов" есть один большой недостаток ― ограниченное время. И наше тоже подходит к концу, хоть и возвращаться на землю обетованную не хочется. Но приходится. А куда деваться? Нас как бы ждут. Наверное. Правда сначала Карину с Мией ещё надо найти.

Обратную дорогу спасательными жилетами себя уже не обременяем, а это значит, что на несколько минут я всё-таки прилипаю пиявочкой к Вите. На самых что ни на есть законных основаниях. И как же это приятно ― просто прижаться к нему. Ох… Слава богу он не видит моей глупой улыбки, пока я облизываю пульсирующие после жадных поцелуев губы.

Швартуемся.

Парень, занимающийся посадкой-высадкой пассажиров не особо доволен пренебрежением техники безопасности, но у меня такой приятный белый шум стоит в ушах, что я практически не слышу возмущений по поводу снятого "снаряжения". Сорокин не пытается слушать их в принципе: отмахивается от него небрежно, первым спрыгивая на сушу, и протягивает ладонь мне.

Как берёт меня за руку в тот момент… так больше и не отпускает. И я даже передать не могу, насколько странное это ощущение: делать это у всех на виду. Словно мы совершаем что-то запретное и ужасно пошлое. Это называется ― неэмоциональный Витя "нежность" решил проявить, а меня к этому не подготовил. А если он вдруг меня поцелует посреди площади? Ой, это ж тогда вообще…

Идём вдоль оживлённой набережной, оглядываясь в поисках девчонок, но не сказать, чтоб очень активно. Стратегия с подвывертом: вроде и повод для прогулки, но при этом возможность ещё немного побыть вдвоём. Знаете, как это легко понять? Потому что можно было давным-давно сделать прозвон и узнать точные координаты, однако Сорокин этого не делает. И меня не просит. А я и не рвусь.

Но точка пересечения всё равно находится. Когда проходим мимо одного из пирсов. Так бы даже не обратили туда внимание, потому что за людским потоком сильно ничего не разглядишь, зато Чару услышишь далеко за километр.

Гулёны обнаруживаются за пластмассовым столиком, где делается детский аквагрим. Причём девушка, которая непосредственно должна этим заниматься, мирно сидит в сторонке, попивая чай с булочкой, в то время, как Скворцова колдует над Мией, вырисовывая на ней морду лисицы.

Витя, первым их заприметив, быстро затаптывает едва закуренную сигарету. Чтобы не светиться перед ребёнком. Плетение хвостиков, ограждение от "вредных привычек", столь непривычная мягкость в разговоре с сестрой… Открытие века какое-то. Я и представить не могла, что он способен быть… Таким.

– Уже всё? ― замечает нас подруга, когда мы подходим. ― Витёк, а ты скорострел.

– Я тебе рот зашью, тигрица, ― раздражённо щурятся в ответ.

– Совсем слепошарый? Я леопард, ― оскорблённо тыкают оборотной стороной кисточки себе в лоб.

Ну да. Всем леопардам леопард: чёрный нос, усы, подведенные толстые чёрные стрелки, пятнистая окраска ― дикая киса как есть. Об которую близ стоящие мужчины уже все глаза сломали, получая подзатыльники от спутниц. И есть за что: смотрят-то те далеко не на художественную роспись, а на едва прикрытую джинсовой тканью задницу. Карина словно специально сидит так, что обзор открывается… сногсшибательный.

– А вам тут, смотрю, весело, ― отвязывая от перил Чару, замечаю я.

– Ещё как. Ща, осталось прям чуть-чуть и мне ещё вот этих двух кренделей надо быстренько подрихтовать, ― Скворцова кивает на двух пацанов лет десяти. ― Один Человека-Паука запросил, а второй кого-там, я забыла?

– Железного человека, ― поддакивают ей.

– Да. Его.

– Эм… ― вопросительно киваю в сторону девушки-гримёра, что расположилась на раскладном стуле и бровью не ведёт. Будто случайно тут оказалась.

– Не, ну а чё? ― миролюбиво пожимает плечами подруга. ― Пускай почилит, весь день в мыле, перекусить челу некогда. А мне несложно.

– У меня для тебя хорошая новость, ― хмыкаю, оценивая результат стараний на довольной Мие, разглядывающей себя в зеркало. ― Без работы ты точно не останешься.

– Ага. Я ведь именно об этом и грезила, чёрт знает сколько лет убив на художку. Нет уж, сорри, мои планы несколько грандиозней. Без обид, ― отмахиваются девушке.

– Да ради бога. Я сама тут только на сезон, ― охотно соглашается та.

– А учишься на кого?

– Банковское дело.