Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

– Вы такие душки, я чисто умиляюсь, ― хихикает Скворечник, ставя пустую чашку на поднос и пальцами изображая объектив, в окошке которого зыркает подведенный кислотными тенями глаз. ― Можно вас запечатлеть на память? ― мой взгляд говорит красноречивее слов. ― Всё, всё. Поняла. Не мешаюсь. Догоняйте.

Реально уходит, вихляя бёдрами. Задерживаемся не больше её, так как Катерина уже начинает бурчать о "проходном дворе", но едва ныряем за ближайший угол, ловлю Чижову, припечатывая к стенке и делая то, что так хотел. Ну её нахрен, эту силу воли, когда коридоры так удачно пусты, а её поцелуи будят первобытные инстинкты.

Обнимаю ладонями миниатюрное личико и жадно набрасываюсь на с охотой откликающиеся губы. Чёрт. Это круче любого существующего допинга. Вштыривает так, словно засасывает в бешенную воронку. Выбираться из которой по своей воле стал бы только полный идиот.

Бл. Почему, ну почему она такая…

Вот такая.

Кайфую от её отдачи, но что странно: несмотря на то, что случилось между нами и на то, с какой силой тонкие пальчики сжимают сейчас ворот моей рубашки, притягивая ближе, я всё равно не чувствую, что она ― моя. Будто происходящее чья-то злая шутка, а возможность быть с ней взята у кого-то взаймы. Того, кто более достоин. Кто подходит ей больше. Кто, в конце концов, может дать ей больше.

– Принято, ― тихо выдыхает малая, когда я с неохотой отрываюсь от неё. Потому что если не прерваться, дальше за себя не ручаюсь. Вчерашнего мне не хватило. Я ей не то, что не насытился, а так, лишь слегка попробовал на зубок, оставшись в итоге полуголодным.

– Что?

– Ну это ведь такое "спасибо". Я его принимаю.

Да какое там "спасибо". Это называется иначе. Это называется: пора лечиться, потому что кукуха напрочь съехала. Кое-кто вчера вырвал с мясом и без того дышащий на ладан стоп-кран, поэтому пускай терпит.

И она терпит, послушно разрешая себя зацеловывать. Куда придётся: в бровь, нос, глаз, другой глаз. Был бы третий и в третий засосал.

– Я. Тебя. Хочу. С ума сойти как хочу.

– Можешь попробовать вечером.

Бл.

– Не могу.

– Планы?

– Овердохрена. Сначала в обезьянник сгонять, узнать, когда пропитую гориллу выпускают, потом мелкую со школы забрать. Плюс по делам надо отъехать. А это до вечера.

– По делам.

Размытая трактовка Алисе не нравится.

– Помогаю дяде в мастерской пару раз в неделю. Никакого криминала.

– Значит, подпольные сходки ― не единственное твоё развлечение?

– Вы же со Скворечником шерстили моё досье, должна вроде сама всё знать.

– Не настолько глубоко мы копали… ― Чижова заминается, и эта заминка мне совсем не нравится. Не сулит ничего приятного. ― Можно спросить?

– Спрашивай. Куда деваться.

– Когда у тебя следующий бой?

– В четверг.

– Я хочу с тобой.

– Нет.

– Я хочу с тобой.

– Нет. Я, помнится, давным-давно уже сказал: тебе там делать нечего.

– Мне было там нечего делать раньше.

– И сейчас нечего. Ничего не поменялось.

– Вообще ничего? Правда так считаешь?

– Моё мнение по этому поводу ― нет. Не поменялось.

– Ну, разумеется. Куда мне. Не заслужила.

– Причём здесь это? Алиса, пойми, это гнилое место. Полное таких же гнилых людей. Я не хочу, чтобы ты даже дышала с ними одним воздухом. Не говоря о том, чтоб была каким-либо образом связана с тем миром.

– Спасибо за заботу, ― поджав губы, отталкивают меня, одёргивая смявшуюся блузку. ― Я тронута. В таком случае передавай привет Яне. Она ведь там будет. У неё всё же доступ к твоей жизни уровнем повыше моего.

– Бл, Чижова! Ну какого хрена, а? ― раздосадовано бросаю ей вдогонку, но куда там. Игнор.

* * *

Без четверти одиннадцатого. Мой бой начался пять минут назад. Вот только я не на ринге в назначенной точке, а стою перед знакомой дверью, понимая, что в просто рекордные сроки скатился до подкаблучника. Жалкое зрелище.

Стучу.

Открывает.

В своей пижаме с облачками, правда на этот раз на ней нет верхней рубашки. Только кружевной топик, через тонкую ткань которого отлично видно, что она без лифчика. Бля-я-я…

– Ты хитрая маленькая стерва, знаешь об этом?

– Совершенно и абсолютно не понимаю о чём ты, ― откусывая покрытую шоколадной глазурью соломку, меланхолично пожимают плечиком.

Не понимает она. Ну как же.

– Тогда что это? ― свечу перед ней открытым на весь экран сообщением. ПЕРВЫМ СООБЩЕНИЕМ, которое она прислала мне меньше часа назад. ПЕРВОЕ СООБЩЕНИЕ за всё время.

"Пропуск на твоё имя лежит на ресепшене. Бессрочный. Родители уехали на деловую встречу. Вернутся поздно. Ложусь спать. Жаль, одна".

– А что не так? Нужно было добавить "Спокойной ночи", да?

– Спокойной ночи? Какая, нахрен, спокойная ночь, Чижова? ― без разрешения влетаю в её комнату, захлопывая за собой дверь. ― Ты хотела, чтобы я пришёл? Я пришёл. Раздевайся.

– Позволь-ка на секундочку, ― быстро пробегают взглядом по и без того отлично знакомым ей строкам. ― Слушай, ну нет же.

– Что, нет?

– Не вижу, чтобы я тебя звала.