Плохиш для хорошей девочки

– Ну, и как тебе «Дикая чайка»? – спросила Алевтина Михайловна, когда они с Агатой остались в квартире совершенно одни. – Каково это жить у моря целых два месяца?

Девочка пожала плечами. Данил ушёл всего пятнадцать минут назад, а она уже страшно по нему тосковала. От усталости голова у Агаты соображала плохо, а большинство мыслей витало около названий мест, в которые она мечтала заглянуть завтра.

– Всё классно. Только вот одно раздражало – вода по часам, поэтому ею постоянно приходилось запасаться.

Алевтина Михайловна понимающе кивнула и закрыла за собой дверь. Ей хотелось зацеловать Агату до смерти, но Агата уже давно не лезла к ней с объятиями и редко давала целовать себя. Ей было намного приятнее обниматься с Данилом, и Алевтина Михайловна это понимала и мудро ждала часа, когда Агата снова потянется к ней сама.

Последние дни августа пролетели быстро. Они выдались солнечными, но уже не жаркими, с лёгкой россыпью облаков и приятным вечерним ветром. Учиться Данил и Агата опять начали раньше остальных. Агата не спорила, Данил смирился. Бокс и спортзал он не бросил, о чём счастливая и гордая Агата тут же не преминула сообщить матери.

Сентябрь закружил их в водовороте домашних заданий, тренировок и тестов по остаточным знаниям. Он оказался холодным и дождливым. Осень две тысячи девятнадцатого наступила рано. «Бабьего» лета прогноз погоды не обещал вовсе. Все ждали снега уже к началу октября.

Агата продолжала ходить на тренировки. От класса «А» Никиту отделяло всего два очка. Два очка, которые он надеялся получить на первых же соревнованиях нового танцевального сезона.

Анна Георгиевна к ним не успевала, поэтому жребий сопровождающего пал на мать Никиты. Отказаться в этот раз ей уже не позволила совесть.

– Значит, четвёртая полка всегда пустует? – Даниил откинулся спиной на заднюю парту и хитро посмотрел на Агату.  – А твоя мать выкупает целое купе?

– Обычно да. Но не знаю, как нынче будет. Она же не едет.

– Тогда скажи, чтобы не выкупала. – Он приподнялся и подмигнул ей. – С тобой поеду я…

* * *

От счастья у Агаты рябило в глазах. С неба накрапывал мелкий дождь, и она накинула капюшон, чтобы не замочить волосы. В правой руке Данил нёс её сумку, а в левой – свою собственную. Аля специально выбрала маленькую, но достаточно вместительную и выдала Агате чехол с выглаженными платьями.

Никита ждал её на перроне, в своей любимой серой ветровке и коричневых ботинках. Возле его ног змеёй расползалась огромная грязная лужа, в которой плавали листья, фантики и окурки.

– А он какого хрена здесь забыл? – Бросив беглый взгляд на Данила, Никита по обыкновению прищурил глаза. Сумки, которые Никифоров держал в каждой из рук, привели его в бешенство.

Агата вскинула подбородок и поудобнее перехватила чехол с платьями.

– Даня со мной.

– То, что он с тобой, я знаю с марта. Я спросил: какого чёрта он сюда притащился? Да ещё и с сумкой.

– Разве непонятно? Тоже в Екатеринбург еду. Говорят, красивый город. Вот хочу на собственном опыте убедиться.

– Думаешь, без тебя не справимся?

– То, что я думаю, я оставлю при себе.

Смачно сплюнув в лужу, Никита вытер кулаком подбородок. Лицо у него было хмурое и недовольное. Рядом прогремел товарняк, и у Агаты засвистело в ушах. Стоящая рядом проводница не говорила ни слова, но время от времени тыкала на циферблат своих наручных часов.

– Пойдёмте уже в вагон, – заторопила всех Агата, когда лязг железных колёс по рельсам растаял в воздухе, и первая вскочила на подножку вагона.

Ругаться сейчас ей хотелось меньше всего. С утра её мучило нехорошее предчувствие, и после встречи с Никитой оно почему-то только усилилось. Агата впервые, если не считать бегство домой из Крыма, ехала куда-то без Анны Георгиевны. Мать была далеко и больше не могла указывать ей, что хорошо, а что плохо. Это пугало и воодушевляло одновременно.

Мать Никиты ждала их в купе и, когда Данил толкнул дверь, даже зачем-то вскочила на ноги. До этого Агата видела её дважды и запомнила, как маленькую невзрачную женщину с тонкими мышиными волосами. Сейчас мало что поменялось. Она по-прежнему была маленькая и невзрачная, только волосы стали другими. Какими-то желтоватыми. Словно она покрасила их не слишком-то качественной краской.

Черты лица у неё были тонкими, подбородок вытянутым, а взгляд – колючим. И этим самым  колючим взглядом она награждала практически всех, кто находился поблизости: Агату, Данила и даже проводницу, принёсшую комплекты с постельным бельём. Исключение составлял только Никита. На сына женщина смотрела с обожанием. И от созерцания этого обожания Агату слегка подташнивало.

«Самые противные свекрови получаются из самых любящих матерей, – припомнила она фразу, прочитанную в каком-то паблике. – Да уж… Не повезёт будущей жене Никиты. Хорошо, хоть у меня свекровь будет нормальная…»

Имя матери Никиты Агата так и не вспомнила, но спросить нужным не посчитала и по возможности решила не обращаться. Данил забросил наверх вещи, сжал её руку и усадил на свободную полку. Некоторое время они сидели молча и просто слушали удары колёс вагона о рельсы.