Плохиш

Она настоящий соблазн в, мать его, самой большой из возможных степеней.

И хоть в голове до сих пор звенело, Стас точно знал – сейчас он не сможет уйти просто так. Не сможет закрыть дверь, зная, что Влада осталась там: горячая, пахнущая сладостью, с заплаканными испуганными и, горящими от подавляемого желания, глазами.

У нее была отличная просторная душевая кабинка, в чем он убедился минут пятнадцать назад, когда пришел в себя и, по выработанной годами привычке, полез в холодный душ.

— Ты больной, - прошептала Влада, когда он поставил ее на ноги и до упора повернул вентиль теплой воды.

— Я – псих, Неваляшка, давай называть вещи своими именами. И теперь, когда ты знаешь об этом из первоисточника, перестань делать вид, что я – нормальный парень. Потому что я редкостная тварь, Неваляшка.

— Уходи.

— Ты же этого не хочешь.

Он легко стащил халат с ее плеч, потянул вниз, опустился на одно колено. Теперь – чулки, хоть Влада в них выглядит, словно чистый секс. Но, конечно, без них еще лучше: у нее белая, кое-где покрытая веснушками кожа, гладкая, мягкая, почти как шелк.

Он поднялся, стараясь не смотреть на ее трусики.

— Не надо, пожалуйста, - слабо взмолилась Влада.

— Ты врешь, Неваляшка. Защищаешься, сама не понимая от чего.

— От тебя. Я правда хочу, чтобы ты ушел, Стас. Не нужно начинать все это снова.

Бьющая сверху вода стекала по их телам бурными прозрачными потоками, превращалась в ручейки, которые скользили по ее груди. Стас убрал с глаз мокрые пряди, положил ладонь Владе под подмышку и очень медленно, смакуя прикосновение к ее телу, добрался до бретели лифчика. Влада прикусила губу, а потом вскрикнула, когда он резко сорвал тонкие ленточки с плеч.

— Даже ты не можешь быть таким, - захныкала она, но стон выдавал истинные желания с головой.

— Успокойся, Неваляшка, я просто поиграю с тобой. Посмотрим, так ли ты отзывчива к моим прикосновениям, как раньше.

«Херота это все! – протаранил затылок внутренний голос. – Трахнуть ее сейчас – самая, блядь, правильная и естественная вещь на свете. Влада более, чем готова, а у тебя такой стояк, что в пору стены долбить».

Черт, он почти забыл, какая у нее чудесная грудь: второй размер, полная, аккуратная, высокая, со светло-шоколадными тугими сосками. Создана для того, чтобы ласкать ее до упоения.

— Стас... - взмолилась Влада. – Стас, пожалуйста...

— Пожалуйста... что? – Рывок – и трусики стекли по ее ногам вместе с водой.

Стас честно сделал все, чтобы не смотреть ниже ее маленького животика, потому что нервы и так были на пределе. Но все равно опустил взгляд, чувствуя, как кровь, разгоняясь по телу, скапливается внизу живота.

Полный ноль. Гладкая кожа. Она маленькая и собранная, как бутон тюльпана.

Бах-бах-бах! Сердце ускорилось до галопа, забарабанило в виски.

Плохая идея – дать себе обещание прикасаться к Неваляшке только руками. Очень, мать его, херовая идея.

— Неваляшка... -

Она прикусила губу, и даже попыталась прикрыться руками, но ... медлила. Просто смотрела на него, глаза в глаза. Если сейчас остановиться – Влада не станет его удерживать, но, кажется, мысль о продолжении, уже затянулась в ней, словно пружина.

От их близости плавятся и без того оголенные нервы.

— Ты намок, - произнесла Влада так тихо, что он едва расслышал слова сквозь шум льющейся воды.

— Уверен, что и ты тоже, Неваляшка, - скалясь, произнес Стас. – Сколько их было после меня?

— Что? – Влада распахнула глаза, обожгла его злостью.

— Сколько мужиков у тебя было после меня, Неваляшка? Хочу знать, как и какими способами выколачивать из тебя все воспоминания о них.

Влада стерла с лица воду, и в обрамлении влажных, слипшихся колючек ресниц, ее глаза стали похожи на волшебных светлячков: такие же таинственные, мерцающие. Изумрудное пламя из долбанной детской сказки.

— Никого не было, Онегин, - вдруг улыбнулась она. Открыто, обезоруживающе. Как чертов снайпер – прямой наводкой в сердце, разрывной пулей, отчего в груди Стаса образовался вулкан. – Только ты. И я знаю, что ты снова попытаешься все разрушить. Но, знаешь, на этот раз у тебя ничего не получится.

Это лучше, чем адреналин. Это лучше, чем стоять на вершине покоренной горы. Это лучше, чем гнать триста километров на спортивной тачке по пустой автомагистрали. Это лучше... чем все.

Стас буквально навалился на нее, придавил собой к стенке. Он слишком здоровый сукин сын, и сто восемьдесят восемь роста и сто десять килограмм мяса способны подавить многих, кто проигрывает по обоим показателям. А Неваляшка едва достает макушкой до его плеча, и чтобы смотреть ему в лицо вынуждена запрокидывать голову.

Она приоткрыла рот, и Стас почти услышал ее вежливо холодное: «Убирайся, Онегин, мое признание ничего не меняет для нас».

Но, вместо этого Влада подняла руку, притронулась пальцами к его ранке на губе.

— Прости, что укусила – не могла сдержаться.

— Вот и я не могу, Неваляшка.