Плохо быть богатой

– Забито, шеф. – Толедо явно не скрывала облегчения: такая возможность держаться подальше от отвратительной сцены смерти. – Пойдемте, мадам, – обратилась она к женщине. – Давайте я поднесу ваш чемодан. У вас есть знакомые, где вы могли бы остановиться? Друзья или, может быть, родственники?

– Эдгар… – задумчиво пропела в ответ чернокожая пантера. – Я не уйду отсюда без Эдгара.

– Эдгар?.. – недоуменно посмотрела на нее Кармен. – Ну да, Эдгар. Мой кот.

31

– Лично я, – сделала вывод Кэтрин Жаклин Уоррен Гейдж тоном школьницы, пока Р.Л. отпирал дверь величественного каменного особняка на Бикон-Хилл, который уже двести лет занимала его семья, – предпочла бы тот особнячок на крыше небоскреба, где ты жил раньше.

Он лишь пожал плечами в ответ.

– Когда умер отец, дом перешел ко мне. Нужно было либо переезжать сюда, либо продавать. Я выбрал первое.

Кэтрин стояла посреди темного паркета с раскинутым по нему узорчатым красным ковром, слегка выставив один локоть, чтобы вытянуть сигарету из пачки, и оглядываясь по сторонам. Просторный холл казался давяще массивным, а послеобеденное солнце вспыхивало огнями в рубиново-алых и сапфирово-голубых стеклах витражей по обе стороны входной двери, отбрасывая на нее разноцветные блики. Мрачные лица на портретах – предки Р.Л., одетые преимущественно в черные тона, которые лишь слегка оживляли узкие кружевные воротники, – уходили, подобно громадным, обрамленным в золото ступенькам, вверх по стене, вдоль лестницы из золотистого дуба.

– Кто-нибудь есть дома?

Он отрицательно покачал головой.

– Лесли навещает мать, а слуги сегодня отдыхают.

– Прекрасно! Значит, мы одни. – Она широко улыбнулась. Так что сейчас я что-то для нас приготовлю, а что – никого не касается. Покажи мне, где кухня, любовь моя.

Р.Л. удивленно посмотрел на Кэтрин:

– Вот уж не думал, что ты умеешь готовить. В глубине ее глаз серебром полыхнуло пламя.

– Ты еще многого обо мне не знаешь, – проговорила она срывающимся голосом. – Ну так где же?

– Кухня там, подальше. Последняя дверь. – Он указал ей в сторону длинного, со множеством дверей, коридора, уходящего далеко вглубь под лестницу.

Кэтрин кивнула.

– Предоставь все мне, дорогой, а сам поднимайся к себе и пока не показывайся. Я принесу нам кое-что наверх.

– Только не увлекайся, – предупредил Р.Л. – Я действительно не голоден.

– Успеешь проголодаться. – Кэтрин рассмеялась. – Потерпи немного, а там увидим. – Она довольно улыбнулась. – Я в одну секунду.

Она сдержала слово. Не прошло и пяти минут, как он услышал откуда-то со стороны лестничной площадки ее мягкий голос:

– Р.Л.! Где ты?

– На втором этаже, в конце коридора.

– Прекрасно! Продолжай говорить что-нибудь, и я отыщу тебя по голосу.

В просторной спальне приятный полумрак окутывал покоем и тишиной. Окна были наглухо задернуты темно-зелеными шторами с бахромой, и каждый раз, когда ветерок колыхал их, в комнату прорывались косые лучи солнечного света. Звуки большого города практически не долетали сюда, и тишину нарушало лишь жужжание попавшей в ловушку между двумя стеклами мухи, без устали бившейся в стекло.

Он услышал шлепанье босых ног о паркет и поднял с подушки голову. В дверном проеме возникла Кэтрин Гейдж, застыв там в полной истомы позе под Риту Хейуорт: одна рука простерта на дверной косяк, другая лениво упирается, приподняв плечо, на округлое бедро. Слегка прикрыв бесстыдные жадные глаза, Кэтрин внимательно следила за его реакцией.

Р.Л. молчал, ощущая некоторое смятение в груди. Кэтрин Гейдж, принцесса Бикон-Хилла, наследница чистой, без примесей, крови, ведущая отсчет от первых пилигримов с глубокочтимого корабля „Мэйфлауэр", судя по всему, где-то в генеалогическом древе имела все же парочку сомнительных предков. В данный момент на ней не было ничего, если не считать двух облаков взбитых сливок на груди с готовыми соскользнуть ярко-красными ягодинами вишни, сочившимися розовым соком, которые, судя по всему, изображали сосочки. Что касается нижней части ее туалета, она была решена несколько иначе: вязкая розоватая масса, тоже из взбитых сливок, но на этот раз намеренно смешанных с клубничным джемом.

– Ну как? – нетерпеливо проговорила она. – Что скажешь?

Первой его реакцией было желание рассмеяться.

– Что это на тебе? – усмехнулся он. Насмешка явно не входила в ее программу дня.

– Взбитые сливки, – призналась Кэтрин искренне, и голос ее слегка сорвался. Глаза ее ярко сияли. Указательным пальцем она медленно подцепила солидную порцию сливок с груди и демонстративно, как на сцене, принялась их слизывать. – М-м-м… – протянула она, запихнув палец в рот почти целиком. – Я собрала для тебя всю сладость жизни, Р.Л., – прошептала женщина как бы срывающимся от страсти голосом. – Ты только попробуй, какая вкуснятина! – Она бесстыдно хихикнула. – Просто пальчики оближешь, как любил говорить мой покойный полковник.

– Да я не сомневаюсь, – отозвался Р.Л., натянуто улыбаясь. – В твоем репертуаре есть еще подобные приемчики, которых я не знаю?

Она взглянула на него, прищурившись.