Плохой американец Том II.

— Вот об этом — я вывалил на журнальный столик десятки и двадцатки, изъятые у негра — Шакил — сотрудник студии. И он готов рассказать, как вы проникли сюда.

— Мы можем переговорить приватно? — девушка закусила губу.

Я посмотрел на нее. Узкая юбка-карандаш, строгая белая блузка. Под ней небольшая грудь. Но фигура стройная, черты лица приятные, а губки так и вовсе пухлые, зовущие.

Мы вышли и на площадке столкнулись с Бонитой и… ее мамой. Женщины оценивающе переглянулись.

— Чем обязан? — удивился я.

— Джон сказал, что сегодня собрание членов группы — неуверенно произнесла моя «экс» — И надо привести родственников. Это ведь для доверенности на музыкальный тур?

Я выпал в осадок. Но быстро взял себя в руки.

— Да, именно так. Проходите внутрь.

Дочка с мамой, оглядываясь, зашли в студию. А я грубо схватил Еву за локоть потащил в туалет. Девушка даже не сопротивлялась — лишь цоканье каблуков нарушало полную тишину здания.

В туалете репортерша очнулась, ахнула. По всему кафелю были красные брызги крови.

Я развернул Еву лицом к затонированному окну, прижал к подоконнику.

— Решила сделать карьеру на громкой истории?!

— Отпустите меня!

— Так я тебе карьеру поломаю. Один звонок твоему начальству и оно от тебя открестится! Всосала?? С волчьим билетом на улицу.

Ева сломалась. Затряслась, заплакала.

— Боже… что вам от меня нужно….

— Две вещи — я нажал на шею, пригнул девушку к подоконнику — Первое. Снимешь про группу хороший, хвалебный репортаж. Не вот это дерьмо с родителями, а оближешь нас с ног до головы. Ясно?

— Ясно, ясно!

— Второе — тут мне пришлось приложить над собой изрядные усилия. Девушка стояла в такой позе… — Нам нужен оператор, который снимет наш тур.

— Я все устрою! Клянусь!

— Вот и отлично — я отпустил Еву, толкнул ее к умывальнику — Папарацци из тебя не получился. Прими как данность. Умойся и приходи обратно.

Я вышел из туалета, перевел дух. Я чуть не изнасиловал Еву. Буквально в шаге был от того, чтобы задрать ей юбку. Два глубоких вдоха, ладно, поехали дальше.

С обольстительной улыбкой я вошел в студию. А тут народ ругался.

— … хотите такой же судьбы своим детям??

Миссис Эскудеро орала на Флойда. Тот стоял красный как рак, кидал на нее убийственные взгляды. Которые мама Бониты игнорировала, больше адресуясь к двум пожилым женщинам — матери Джона и бабушке Фила. Сами парни тихонько сидели в углу, переговариваясь с Кеном и Джимми.

— А где родители Дивана? — тихонько поинтересовался я у Бониты, которая скромно у входа.

— Он сирота.

— … да, я плотник! И я горжусь этим. Мой отец был плотником, дед… — Флойд не выдержал — Эта профессия кормит нас уже целый век! А заметьте не бряцание на гитаре.

— Папа, я в прошлом месяце заработал больше чем ты за квартал! — Кен кинул на меня благодарный взгляд.

— Замолчи! Христос плотничал вообще без денег. А что вы поете?! Просто послушай, что вы поете! — Уотермарк достал из кармана бумажку, начал зачитывать лирику из Thunderstruck:

«Rode down the highway.

— Ну это еще ладно, ехали по шоссе.

«Broke the limit, we hit the town»

— Нарушили правила движения, молодцы. Что там дальше? — Флойд надел очки -

«По дороге в Техас,

Мы неплохо повеселились.

Встретили девчонок,

Танцовщиц, с которыми мы отлично провели время…»

Женщины заулыбались, парни так и вовсе заржали.

— Это каких девчонок-танцовщиц вы встретили в Техасе? — Флойд был настроен серьезно — И как вы с ними отлично провели время?!?

Указующий, обвиняющий перст нацелился в мою сторону.

— Известно как — развел руками я — Танцевали.

Смех в студии усилился.

— Питер, это же пошлятина!

— Ну не всем токкаты Баха играть — пожал плечами я — В наших песнях главное — энергетика. Чтобы зрители выходили с концерта оглушенные. А лирика, слова — дело вторичное.

Ага, возьми меня за рупь-двадцать. Я еще застал в СССР приемные комиссии, которые утверждали репертуар ВИА.

— Кстати, пока старшее поколение обсуждает наш репертуар — я прошел в аппаратную, открыл сейф — Прошу сотрудников студии пройти за февральской зарплатой.

Придется раскошелится, чтобы заткнуть родителей, но дело того стоило.

— Но ведь февраль еще не закончился? — удивился Кен, первый получая деньги.

— На 22-е запланировано отправиться в тур — мне некогда и негде будет выдавать вам зарплату. Я подозвал жестом Бониту. Девушка первый раз получала деньги в студии, покраснела от удовольствия. А как расцвела ее мать, когда Бонька показала ей пять Франклинов!

— А я вот горжусь дочкой! — припечатала Уотермарка миссис Эскудеро — Она за февраль заработала больше чем я.

Всей работы там было, конечно, кот наплакал — пару раз нас припудрить перед концертом, но Бониту можно было еще нагрузить помимо макияжа, следить за нашими сценическими костюмами.

— Где надо расписаться? — тихо спросила меня девушка, засовывая купюры в декольте.

— Нигде.

— Это очень большая сумма — совсем на шепот перешла Бонита — Я могу… ну как-то отблагодарить тебя за нее?

Моя «экс» еще больше покраснела, потупила взгляд.

— Можешь — тоже шепотом ответил я, наблюдая, как в студию заходит Ева. Репортерша привела себя в порядок, но красные глаза выдавали ее.