«Плохой день для Али-Бабы»

- Другой вариант? - Главарь махнул саблей в сторону говорившего. - Да я должен был бы разрубить тебя надвое за одну подобную мысль! Вспомни, когда ты дал согласие присоединиться к нашей шайке, тебе говорили, что наказание здесь лишь одно - смерть! Но, - продолжал предводитель разбойников, заметно бледнея, - тогда нас стало бы всего тридцать восемь. - Главарь горько рассмеялся, опуская саблю. - Вы же знаете, как отворачивается удача, когда нас становится меньше сорока.

Тут Али- Баба услышал далекий раскат грома. Но ведь всего несколько мгновений назад на небе не было ни облачка…

- Склоняюсь перед вашей непревзойденной мудростью, о умнейший из похитителей кошельков, - льстиво произнес все тот же член банды. - Следовательно, для нас исключительно важно быстро восстановить полный комплект из сорока разбойников, чтобы нам снова покровительствовали те темные силы, которым мы поклоняемся.

- Легко тебе говорить! - Предводитель вновь с горечью рассмеялся, похоже не видя в словах другого бандита никакого смысла. - Но где нам взять еще одного разбойника за столь короткий срок, особенно в таком глухом и безлюдном лесу?

- Ну, есть ведь тот тип, что прячется в зарослях ежевики. - Вор указал прямо на Али-Бабу.

Тут с полдюжины бандитов кинулись вперед и выволокли до смерти перепуганного дровосека из его, как оказалось, ненадежного укрытия.

И все же вожак еще не был убежден. Главарь разбойников разглядывал Али-Бабу, и на его бородатом лице отражались удивление и скептицизм с изрядной примесью облегчения. Али-Баба, в свою очередь, споткнулся и шлепнулся наземь прямо перед ним.

- У этого человека нет совершенно никаких воровских задатков! - провозгласил главарь. - Одежда у него ветхая и вся в колючках. К тому же на голове у него, похоже, изрядная шишка, словно его совсем недавно стукнули каким-то тупым предметом.

- Битый человек, о султан всех подонков, - подхватил отважный разбойник. - Подумай только, с какой готовностью он воспримет любое наказание, которое ты, возможно, пожелаешь на него наложить за какую-нибудь мелкую провинность.

- Наказание? - переспросил другой, хмурясь. - Мне казалось, что наказание у нас одно - смерть.

- Что?! Ты смеешь сомневаться во мне?! - завопил предводитель бандитов, и полдюжины его людей кинулись на того, кто сделал столь обидное замечание. - Убить его! - Он задумался, и его ятаган снова застыл в воздухе. - Нет-нет, это лишь доказало бы его правоту. Он, безусловно, совершил мелкую провинность, которая заслуживает незначительного наказания. Мы всего лишь отрубим ему большой палец. Нет-нет, мизинец. И на левой руке тоже! Видите? Отныне и впредь я буду милосерден.

Али- Бабе было несколько затруднительно сосредоточиться на дальнейшей беседе из-за отчаянных воплей разбойника, которому главарь явил свое милосердие.

- Но мы невежливы, - заметил атаман, поворачиваясь к дровосеку.

Бандит улыбался, но у Али-Бабы сложилось впечатление, что события поворачиваются не самым лучшим для него образом.

- Мы не поприветствовали нового члена нашей ужасной шайки, - с намеком объявил вожак.

И тогда все остальные разбойники, даже тот, который только что лишился некоторых частей своего тела, выхватили сабли и подняли их над головами, оглушительно вопя.

- Теперь ты один из нас! - кричал один из тридцати девяти.

- Обратного пути нет! - добавлял второй.

- Ты узнаешь воровскую жизнь! - радовался третий.

- Которой суждено окончиться на виселице! - сообщал четвертый.

- Богатство будет течь у тебя между пальцев! - обещал пятый.

- Пока тебе не отрубят руки! - прыскал от смеха шестой.

- Золотой песок станет струиться в твоих венах! - подбадривал седьмой.

- Если ты будешь еще жив, чтобы тратить его! - напоминал восьмой.

И вот эти ободряющие слова продолжали градом сыпаться на Али-Бабу, если, конечно, они были ободряющими, поскольку половину их составляли, похоже, щедрейшие посулы, половину - ужаснейшие из угроз.

- Теперь живо! - прервал их наконец атаман. - Выдайте нашему новому члену одеяние, темное, как мрак в глубочайшей из пещер, и саблю, беспощадную, как детский гнев!

- Номер Один любит выражаться вот этак, - прошептал на ухо Али-Бабе вор, принесший одежду, когда лесоруб поднялся наконец с коленей.

- Не говори так, чтобы другие не могли расслышать, Номер Семнадцать! - пожурил Номер Один. - Ты же знаешь, с каким наслаждением я вырываю языки!

Воры расхохотались. Чувствуя, что подобное поведение будет наиболее социально приемлемым, Али-Баба тоже постарался рассмеяться. Заодно он поспешил надеть предложенную ему одежду, поскольку уже почувствовал по своему ограниченному опыту, что всякое промедление может соответствующим образом изменить настроение главаря.

Когда Али-Баба был одет, вожак коротко кивнул:

- Отращивай бороду погуще и побыстрее, и все будет в порядке!