Плохой день для Али-Бабы

Выражение лица Беспалого из насмешливого сделалось свирепым.

— Так вы мне отказываете! Я покажу вам, что бывает с теми, кто отказывает Беспалому! И кроме того, — запоздало спохватился он, — вопросы здесь имею право задавать только я!

— Кто говорит про отказ? — Голос Ахмеда был столь елейным, что сама когтистая Смерть поскользнулась бы на нем. — Кажется, нам просто надо договориться о терминах.

Как стремительно отразился гнев на лице Беспалого, так же быстро он теперь сменился полным замешательством. Хотя уста его еще некоторое время шевелились, разум, казалось, не в силах был вложить в них какие-либо подходящие случаю слова.

— Мне представляется, что «отдать» — это то же самое, что «подарить», только другими словами, — пояснил свою мысль Ахмед. Он отступил в сторону, являя взорам плетеное сокровище. — Теперь взгляни на эту жалкую корзинку. Видишь, как перекосилась крышка, как вытерлись ручки. В ней даже есть дырки — в двух, нет, в трех местах. Эта вещь слишком ветхая, чтобы вообще рассматривать ее в качестве подарка. Ты прав, что оскорбился при одном упоминании о подобной возможности. Но в нашем случае еще не все потеряно, ибо я могу назвать немалое количество других предметов, находящихся под рукой и куда лучше подходящих на роль подарков. — Он протянул руку и с удивительной быстротой выхватил из ножен меч Хасана. — Ты позволишь? — добавил он, уже держа меч в руке. — Этот украшенный драгоценными каменьями клинок — отличный образчик настоящего подарка.

Лишившийся меча Хасан издал вопль, бессвязный и яростный. Слуга Беспалого был столь расстроен, что задал первый вопрос, который Али-Баба услышал от кого-либо из компании Беспалого:

— Ты что, собираешься подарить моему хозяину его собственный драгоценный меч?

Ахмед с печальной улыбкой покачал головой, словно подобный поступок столь же отличался от его истинных намерений, как раб отличается от султана.

— О нет, — пояснил молодой разбойник. — Я ни слова не говорил насчет того, чтобы отдать ему этот меч. Или же те два меча, что находятся сейчас в крепких и опытных руках моих товарищей.

Но с Беспалого было уже довольно болтовни Ахмеда.

— Слуги! — вскричал он отнюдь не самым приятным голосом. — Зарубить их, как бродячих собак!

Но убийству в этот день свершиться было не суждено, ибо, пока Ахмед отвлекал всеобщее внимание, два других разбойника лишили сподвижников Беспалого их ятаганов.

— Что? — Ярость, уже закипавшая в Беспалом, забурлила теперь в полную силу. — Как вы смеете, вы, лесные воры!

— Мы не смеем, мы делаем, — был ответ Ахмеда. — Тебя это удивляет? Тебе просто никогда прежде не доводилось встречаться с разбойниками высшего разряда.

— Подайте мне вашего главаря, — невпопад потребовал Беспалый, — и я задушу его голыми руками!

— Увы, мы здесь все равны, — сообщил Ахмед с такой любезностью, что Али-Баба начал подозревать, уж не родственник ли этот разбойник Марджаны. — Наш главарь на время оставил нас тут. Однако он, без сомнения, вернется — вместе с остальными разбойниками.

Беспалый снова издал тот же неприятный звук, который можно было принять за смех.

— Что такое несколько разбойников — чуть больше или чуть меньше — по сравнению с силой Беспалого!

— Даже если их будет полный комплект из сорока человек? — мягко спросил Ахмед.

— С-сорок разбойников? — пролепетал Беспалый, который выглядел теперь еще неприятнее, чем прежде. — Те самые сорок разбойников? — Он слабо махнул людям в черном. — Можете оставить мечи себе. Я счастлив сделать подарок столь знаменитой банде. Тем временем меня, боюсь, ждет еще великое множество дел в других местах.

Значит, даже Беспалый пошел на попятный? И потом, этот содержатель публичного дома настолько выведен из равновесия, что даже задал вопрос (ситуация крайне редкая, как представлялось дровосеку)? На Али-Бабу в равной степени произвели глубокое впечатление ловкость разбойников и репутация банды, к которой он теперь принадлежал.

Но прежде чем уйти, Беспалый погрозил им пальцем.

— Однако передайте своему хозяину, что я этого не забуду, — многозначительно сказал он. — И когда придет время, мы встретимся снова, и он пожалеет, что связался с этими трусами!

С трусами? «Опять-таки, — подумалось дровосеку, — возможно, репутация у разбойников не столь уж и грозная». Али-Баба снова испытал странное ощущение, будто он вошел в комнату на середине рассказа.

Аладдин, который, несмотря на заверения в обратном, похоже, возглавлял эту маленькую компанию, вновь обрел голос и воскликнул:

— Никто не сможет встретиться с сорока разбойниками, пока мы сами не захотим встретиться с ним. — И чуть мягче добавил, взглянув на Али-Бабу: — А порой мы даже об этом забываем.