Плохой день для Али-Бабы

— И все же, — задумчиво проговорил Аладдин, — мысль насчет того, чтобы поискать местечко для ночного отдыха, не так уж плоха. — Он умолк и огляделся, поскольку они шли уже достаточно долго, чтобы оказаться теперь среди деревьев. — Мы ведь приближаемся к пещере, верно?

— Думаю, что она совсем рядом, — ответил Гарун.

— Тогда, пожалуй, как только найдем какую-нибудь подходящую рощицу, там и остановимся, — решил Аладдин, — чтобы войти в пещеру с новыми силами и в хорошем расположении духа.

— Ты прав, — согласился Гарун. — Нам придется вступить в борьбу не только с пещерой.

— Значит, ты ожидаешь встретить там нашего атамана? — спросил Али-Баба, внезапно пораженный этой мыслью. — И мага?

— Все мы так долго были разбойниками, — ответил Гарун, — что нам некуда больше идти.

— Не совсем так! — воскликнул другой голос, голос, который отождествлялся теперь у Али-Бабы со всяческим злом.

Небо озарилось жутким зеленым светом, еще более ярким на фоне наступающих сумерек.

— Пусть у вас нет золота, — прокричал первый среди разбойников, восседая на спине мага, — зато у вас есть женщины! — Он расхохотался. — Вернее, мне следовало сказать, что у вас были женщины, поскольку теперь они наши!

Глава двадцать шестая, в которой мы разговариваем с деревьями и они нас слушают

Али-Баба огляделся и понял, что их бывший главарь совершенно прав. Женщины исчезли. «Марджана! — подумал он. — И жена Касима!» Он даже не осознавал, насколько рад был обществу этих женщин, пока они не пропали.

— Еще семеро войдут во врата дворца! — хихикал Разбойник Номер Один. — Моя печень будет в безопасности еще день!

«Значит, — сообразил Али-Баба, — то, что говорили другие разбойники, — правда». И хотя он не мог сказать, что по-настоящему сочувствует этому отвратительному извергу, теперь, во всяком случае, дровосек начинал понимать его. Однако как это возможно, чтобы у человека не было печени, но при этом было столько желчи?

И тут разбойник и маг исчезли.

— Марджана! — вскричал Ахмед.

— Жена Ка… — Али-Баба заставил себя умолкнуть.

Пусть он считает супругу брата прекраснейшей из красавиц, пусть она всячески старается показать, что отвечает ему взаимностью, пусть даже муж ее разрезан на шесть частей, но все же всему свое время и место, а теперь — и ни то, и ни другое! Кроме того, дома у него есть собственная жена, которую он, возможно, конечно, никогда больше не увидит, учитывая всякие неприятные обстоятельства в виде мечей, и магов, и волшебных пещер, но об этом ему не хотелось думать. О, где те дни, когда в его жизни были лишь деревья да топор!

— Моей жене там понравится, — пренебрежительно бросил Касим. — Ее вкусы всегда были слишком дорогими.

— Как нам теперь быть? — спросил Ахмед, в его обычно спокойном юном голосе звучала паника.

— Мы могли бы обратиться к джинну кольца, — предложил Гарун. — Наверняка он должен знать, что делать.

Али-Бабе вновь вспомнились всякие слышанные им истории.

— Но когда мы вызывали джинна в последний раз, — попытался возразить дровосек, — он, кажется, был не очень доволен.

Его поддержал Синдбад:

— У меня, например, с джиннами связано немало самых неприятных воспоминаний.

С полдюжины разбойников поддержали их, утверждая, что, будь у них время, они тоже могли бы порассказать всякие невеселые истории про джиннов.

— Но Марджана! — взмолился Ахмед.

Аладдин ласково взглянул на самого юного из разбойников.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, ибо сам испытывал, да и теперь в глубине души продолжаю испытывать те же чувства к царевне Будур. Поэтому я призову джинна. Несомненно, он не станет гневаться, когда узнает, что мы обратились к нему во имя любви.

«Любви?» — удивился Али-Баба, в то время как Аладдин принялся тереть свое кольцо. Неужели именно это чувство так удивительно подействовало кое на кого из его окружения? Видя, насколько странным стало их поведение, дровосек мог только порадоваться, что сам он женат и все эти дела его не касаются.

Аладдин стянул кольцо с пальца.

— Джинн сейчас будет.

«В первый раз, — подумал Али-Баба, — человек успел объявить о появлении духа». Но изменилась не только быстрота, но и сама манера появления, ибо вместо огромного облака из кольца вытекали редкие струйки багрового дыма, словно язычки пламени, угасающего из-за нехватки воздуха.

И все же джинн появился, хотя, судя по тому, как дух мотал головой и скрещивал руки на груди, он был не слишком рад оказаться здесь. А когда существо заговорило, голос его звучал и вовсе недовольно:

— Я вольный дух, хотя кольцу я раб,
Но я от ваших просьб совсем ослаб.
И все же — чего изволишь, хозяин, чего изволишь?

— Злой колдун похитил женщин! — пояснил Аладдин, указывая на север. — Мы должны спасти их!

Джинн поднял руку и потер подбородок. Теперь глаза его уже больше не горели, как прежде, и все время закрывались, пока он говорил.