Плохой фэн-шуй

Она с группой девушек-танцовщиц отработала в Японии шесть месяцев. Из Крыма – через Москву и Сеул – она летела тогда в Токио впервые и очень волновалась. Лена не знала японского языка и почти ничего не знала об этой загадочной «стране восходящего солнца». Сложно было привыкать к другой жизни. Всё было чужим: люди и вода, культура, воздух и пища. Почти все девушки переболели, пока акклиматизировались. Некоторые не выдерживали и уезжали. Лена понимала, что не заработает таких денег дома, и всё выдержала, осталась. Возможно, для некоторых это были не деньги вовсе – пятьсот долларов, которые она откладывала ежемесячно. Проживание и еда были за счёт дирекции. С шоу-программой она проехала всю страну – от Хоккайдо на севере до Кюсю на юге. Когда уже почти адаптировалась к этим «людям-роботам», как их мысленно окрестила, и стала понимать японский язык – пришла пора возвращаться домой. Контракт заключали строго на шесть месяцев и ни днём больше. За несколько дней до возвращения на родину Лена познакомилась с удивительным японцем по имени Хасигава. Это произошло случайно, как всё самое важное в жизни. Она выбирала для себя шампунь в супермаркете и пыталась объясниться с продавцом. Хасигава сразу узнал в ней русскую и вызвался помочь с переводом. Японец был русского происхождения. Его прародители после революции эмигрировали из Владивостока в соседнюю страну. Несмотря на японское имя и необычный разрез глаз – Хасигава был голубоглазым метисом, – его характер сразу выдавал в нём русские корни. Лена моментально заметила это: он был эмоциональным и открытым в отличие от коренного населения и сразу показался ей близким и родным. Эта встреча была удивительно приятным подарком судьбы после полугода общения с «роботами». Нет, ничего плохого она не могла сказать про японцев, – они были вежливы и воспитаны и даже часто улыбались. Но! Лена никогда не видела, чтобы они обнимались или целовались при встрече даже с близкими людьми. Они не выражали как позитивных, так и негативных эмоций. Жили по своим законам, очень расчётливо и прагматично. Впечатление было такое, что ты действительно находишься среди пластмассовых людей. Они не поддерживали родственных отношений и даже в кругу собственной семьи умудрялись держаться закрыто и обособленно. Была правда, официальная неделя «укрепления семейных уз», она называлась «golden week», когда родственники встречались и дарили друг другу презенты. Но, кажется, это их не спасало. Было много удивительного и парадоксального, непонятного для русского человека. Например, очень многие расчётливые японцы были подвержены болезни под названием «Починко». Это азартная игра с автоматом на деньги. Народ проигрывал здесь всё, оставаясь, что называется, «с голым задом», и, если не заканчивал суицидом, начинал всё с нуля. Лена не удивилась, когда узнала, что поразительно ответственный и трудолюбивый народ этой цивилизованной страны высочайшего технического прогресса стоит на первом месте в мире по суициду. Ей казалось, что она попала не просто в другую страну, а на другую планету.

Хасигава был не таким. Он приходил к ним на шоу-программу, где Лена танцевала на сцене с шести до двенадцати вечера три дня подряд, и не сводил с неё своих удивительно голубых, слегка раскосых, смеющихся глаз. А после программы они шли в ночной клуб. Лена сама удивлялась, откуда у неё брались силы. Ноги гудели и нещадно пекли «натоптыши» – профессиональные мозоли танцовщиц. Но рядом с этим жизнерадостным и заводным парнем она не чувствовала боли. Они танцевали и разговаривали ночь напролёт, утром вместе завтракали, и она ехала поспать несколько часов в своём номере, а вечером – снова работа. Если бы не конец контракта, кто знает, чем бы закончились эти танцы? Когда Хасигава узнал, что Лена уезжает, он не поверил.

– Так не бывает! Это несправедливо! – сказал он на чистейшем русском языке. – Я всю жизнь тебя ждал. Мы только встретились – и ты меня покидаешь!

Они прощались под дождём. Казалось, сама природа оплакивает их расставание.

– Если ждал всю жизнь, подождешь ещё немного, – улыбнулась Лена, с трудом сдерживая слёзы.

Она почувствовала, что такая встреча возможна только однажды. Если судьба, они встретятся вновь, – успокаивала себя Лена, улетая домой. Если их чувство настоящее, время, как ветер, – или задует этот еле трепещущий огонёк, или раздует его в пламя высокого костра. Она вернулась домой и долго находилась под впечатлением. Они переписывались, и в каждом письме Хасигава задавал один и тот же вопрос: когда? Лена не знала, что ответить. Нет, в душе она совершенно точно знала, что они обязательно встретятся, если Бог есть. Но когда?