Плохой Круз

Была ли это я, или он не отрицал этого категорически?

— Так почему ты выглядел так, словно собиралася меня поцеловать? Это потому, что я не падаю к твоим ногам? — издевалась я.

 — Обычно мне нравятся мои свидания на уровне промежности. Если они у моих ног, они делают что-то не так.

 — Мерзко. А еще – по-секстистски.

— Естественно. Кроме того — нет, если я отвечаю взаимностью. Что, к твоему сведению, я всегда делаю. В любом случае, ты сказала, что я могу быть собой рядом с тобой, верно? Это я. Возьми это или оставь.

— Я предпочитаю оставить это, — решительно сказала я, мое сердце билось со скоростью тысяча миль в минуту, потому что, что происходит?

Мы действительно обсуждали секс?

— Ну, милая, я никогда не был твоим с самого начала. А теперь снова позвони родителям. Я попробую дозвониться своей матери.

Он опустил меня, сыт по горло моей злобой. Я впервые увидела мельком океан. Он был бесконечным, голубым и многообещающим, раскинувшимся у моих ног, и я напомнила себе, что через несколько минут мне вообще не придется иметь дело с Хоти МакХотсоном.

Я была бы слишком занята своей семьей, сыном и своим загаром.

Больше не нужно плести корзины, больше не нужно обслуживать столы. Наконец-то дела пошли на лад.

Я позвонила маме, потом отцу, потом Биру. Я ждала, когда Бир возьмет трубку, когда услышала голос матери Круза, звучащий из динамика его телефона.

— Крузи? Где ты дорогой?

— Верхняя палуба. Бар в аквапарке. Мы ищем вас.

Я мотнула головой, чтобы поймать его видео-чат с матерью, расхаживающий из стороны в сторону. Я была не единственной, кто смотрел. Все женское население круизного лайнера глазело на этот кусок превосходного мяса. Некоторые мужчины тоже.

Глупая гордость наполнила мою грудь. Все могли смотреть, но он был со мной. Но тогда меня также наполнил страх, потому что мы не только НЕ были вместе, он буквально изо всех сил пытался уйти от меня.

— Да. Мы в гостиной, которая прямо сзади. Вы увидите красивую люстру, сделанную из пустых старинных бутылок из-под спиртного. Очень красиво. На мне платье цвета слоновой кости и соломенная шляпа, а на Донне… о, я не знаю, что на ней надето, дорогой. Эти люди не распознали бы хороший модный выбор, если бы он ударил их по кочкам.

Хорошо.

Я была уверена, что не должна была это слышать .

Я не сомневалась, что меня причислили к этим людям. Синие воротнички из Фэрхоупа.

У Круза хватило порядочности бросить на меня извиняющийся взгляд, прежде чем поспешить к задней части бара аквапарка.

— Я не вижу гостиной. Ты уверен, что ты в аквапарке?

— У аквапарка.

— Да, я тоже не вижу никаких люстр. Просто бар, похожий на желтую подводную лодку.

Паническое чувство начало гудеть в глубине моего желудка. Зазвучал корабельный гудок, заглушая биение моего сердца.

— Как насчет того, чтобы встретиться в другом месте? Я могу подождать тебя у спа-центра на девятнадцатой палубе.

— Лифты идут только до восемнадцати, мама.

— Ерунда, Крузи. Можно подумать, что человек, окончивший медицинский институт, умеет считать.

Паника в моем животе скользнула вверх, вверх, вверх к груди, делая почти невозможным дыхание.

Круз перестал ходить взад-вперед, устало потирая лицо и качая головой.

— Это прямо в брошюре, мама. «Элатон» имеет восемнадцать палуб. Поищи это.

— В «Экстази» девятнадцать этажей. Проверь сам — зачем нам вообще этот разговор?

Комок паники внутри меня теперь блокировал мое горло.

Я не могла перевести дух.

Тошнота захлестнула меня.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Круз медленно повернулся ко мне, его бездонные океанские глаза вспыхнули обвинением. Между тем, «Элатон» выбрал именно этот момент, чтобы начать отплытие, покинув порт, в то время как сотни отдыхающих бездельничали на перилах, наблюдая, как корабль дрейфует все дальше от земли.

— Экстази? — повторил он для моих ушей, а не для нее.

— Да, дорогой. А что? Подожди, а ты на каком корабле ? — В конце фразы послышался нервный смех типа «каковы шансы».

— Превосходно, — сказал он в упор, не отрывая от меня взгляда, становясь все жарче, темнее, страшнее.

Я хочу к маме.

— С какой стати ты на «Элатоне»? —  его мать взорвалась.

Вокруг нее наши семьи начали горячо переговариваться. Слова «почему?» и «не снова» и «ее вина» были подброшены в воздух.

— Это очень хороший вопрос, мама. Почему бы вам не позволить мне вернуться к вам с ответом после того, как я узнаю это сам?

С этими словами он прервал вызов и полностью повернулся ко мне. Единственным утешением было то, что мы были на глазах у большого количества людей, так что вряд ли он собирался выбросить меня за борт.

Тем не менее.

— Я в восторге, — просто сказал он. Его голос грубый, мертвый и такой холодный, что у меня по спине пробежали мурашки.

Я прикусила нижнюю губу. 

— Я вспомнила кое-что на букву Э.

— Ты вспомнила. — Он шагнул ко мне, холодный, как огурец, но грозный, как Майкл Майерс. — Но ты не подумала, о, я не знаю, перепроверить?