Плохой мальчик

Раза три или даже пять поменять место жительства. Переезжать вместе с родителями из городка в городок, из школы в школу – новые ребята, новые соседи, все новое, но все равно свое: живешь, очень даже страну под собою чувствуя.

Потом институт по какой-нибудь совсем другой специальности. Не по моей. В точных или естественных науках. Но все равно читать гуманитарные книжки. И говорить о них с друзьями.

Сделать карьеру. Настоящую, правильную, понятную. С ученой степенью, местом работы и должностью.

И вспомнить, как много лет назад в маленьком северном городке на коммунальной кухне мама грела суп, а на соседкиной табуретке сидела кошка. Серая в полосочку, с зелеными глазами. Добрая. Но в руки не давалась. Так, иногда погладить.

– Ты чего молчишь?

– Не могу вспомнить, как звали кошку.

– Какую кошку?

– Не важно, не важно… – И продолжить разговор, как ни в чем не бывало.

ТАКОЙ ВОТ СТРАННЫЙ ДЕНЬ

Года два-три назад я купил интересную книжку (потом куда-то задевал и название забыл). Про связи между поколениями в психологическом смысле и шире – в смысле судьбы. Про то, как судьба родителей определяет судьбу детей.

Конечно, речь там была не о таких банальных вещах, как воспитание, пример старших, семейные традиции и т. п. Тут почти все ясно. И конечно, не о генетике. Тут, наоборот, не ясно почти ничего.

Разговор шел именно о рисунке судьбы. О повторениях этого узора. Не просто о том, что дочь секретарши стала секретаршей, а сын офицера офицером. А о том, что дочь точно так же, как ее мать, вышла замуж за человека, которого встретила на свадьбе двоюродного брата. О том, что сын погиб в бою точно в таких же обстоятельствах, как его отец. До подробностей и деталей, до жаркого солнечного дня и безводной лощины.

Кстати, именно о совпадениях смертей в этой книге было написано довольно много.

В частности, масса примеров того, как дети умирали не только в тех же обстоятельствах или от тех же болезней, но и в тот же срок.

Особенно это касалось тех детей, которые находились в глубокой душевной связи со своими родителями. Даже если родители умерли, дети (уже совсем взрослые) были с ними в постоянном внутреннем диалоге. Получается, что эти люди как бы неосознанно копировали своих матерей и отцов.

Я прочитал, хмыкнул, что-то там прикинул и забыл.

А вот тут вспомнил.

Мой отец умер 6 мая 1972 года. А родился 1 декабря 1913 года.

То есть он прожил 58 лет, 5 месяцев и 5 дней.

А ваш покорный родился 15 декабря 1950 года. То есть на сегодняшний день прожил ровно столько же. 58.5.5.

Рубеж. Начиная с 17 часов сего дня я буду жить дольше, чем мой отец. Я его переживу не в смысле календаря, а в смысле срока.

Я, конечно, не верю, что в этой книжке про поколения написано. То есть верю, что там описаны реальные случаи. Но никак не верю, что есть такая закономерность. Хотя я был и остаюсь весьма тесно связан со своим отцом. Я часто его вспоминаю, думаю о нем, пытаюсь понять, как он жил, что чувствовал, что думал, кого любил…

Ну и что?! Нет такого правила! Наверное, нет.

Я, конечно, буду жить дальше.

Наверное. Скорее всего. Я в этом уверен.

Хотя мартовские иды еще не прошли. Вернее, майские. А еще точнее, пятый день после майских ид. Dies quinta post Idus Maii.

Осталось буквально полтора часа. Шутка, конечно. Но есть о чем подумать.

СЕРЫЙ КОНВЕРТ

Шеф не занимал никакой государственной должности; формально он был шефом некоего Временного координационного комитета, сокращенно ВКК. В стране были парламент и правительство, но все знали, кто на самом деле главный.

Шефа обожали и побаивались, а его приближенных презирали и ненавидели.

Сильнее всего ненавидели его адъютанта. Бывший полковой парикмахер, силач, садист и льстец – говорили, что именно он по утрам подает Шефу списки, которые сам же и составляет.

Один известный архитектор был в гостях у своего друга, президента Академии художеств. Вдруг пришел этот самый Адъютант. Архитектор захотел встать и уйти. Потом решил, что не подаст ему руки. Нет, лучше просто молчать и поскорей откланяться. Но его посадили как раз напротив Адъютанта, и, куда денешься, пришлось с ним разговаривать. Он, кстати, оказался приятным собеседником.

В конце вечера он поманил архитектора в коридор.

– Я уж так, по-солдатски, – сказал Адъютант. – Вы хороший человек. Вот. – Он вытащил из бокового кармана ярко-серый, почти серебряный конверт. Там было вытиснено имя Шефа, и адрес: главный офис ВКК. – Если что, сразу пишите, и это будет у Шефа на столе. С моими наилучшими отзывами. Но просить можно за одного человека.

– Спасибо, – растерялся архитектор. – Что, прямо в почтовый ящик?

– Прямо, прямо, – сказал Адъютант. – С почтой у нас порядок.

Конверт лежал под стеклом на письменном столе.

Прошел месяц. Младший брат не пришел домой со службы. Он жил в плохом районе: конечно, это было ограбление и убийство, а труп спрятали. Попросить ускорить следствие? А смысл?