Плохой нянька

Улыбаюсь и убираю телефон, отбрасывая прочь все странные мысли. Я встряхиваюсь и делаю глубокий вдох, тормозя перед зеркалом в ванной Брук, чтобы поправить волосы, прежде чем спускаюсь вниз и нахожу ее, сидящей с Сэди на диване.

Ммм.

Бля.

Я останавливаюсь, рука на перилах, и борюсь с желанием положить малышку в кроватку, а Брук затащить наверх, чтобы трахнуть ее без презерватива. Разве было бы не чудесно увидеть ее беременной? Иметь ребенка, чтобы играть с ним также, как я играю с Сэди? С ребенком, который был бы моим, в реальности?

Хм.

Нет, этому не бывать.

Тпру, Зэй. Притормози. Мне двадцать девять лет, так что полагаю, самое время начать задумываться о том, чтобы завести детей. Но, черт побери, о чем мои мысли? Я не знаю Брук. И даже живу не здесь. У нее уже есть двое детей, доставшихся ей по наследству. Кроме того, ей всего двадцать два, и она старается получить степень магистра. Если уж я хочу зациклиться на ком-то, то мне нужно найти кого-то моего возраста.

Глубокий вдох.

Вхожу в комнату и останавливаюсь, присаживаясь на подлокотник дивана.

— Хочешь сходить куда-нибудь? Мы можем подобрать детей по пути обратно, — потому что, если я не уберусь отсюда к чертям собачьим, я повалю ее на диван и затрахаю. Улыбаюсь, поэтому Брук даже не догадывается о чем я думаю. — Мы могли бы… пойти выпить кофе в том местечке на воде. Как же оно называется? Не помню.

— Хм, «На берегу»? — немного саркастично замечает Брук.

Я ухмыляюсь и щелкаю пальцами.

― Точно. Мы даже можем заказать рыбу, чипсы или еще чего-нибудь. ― Я хватаю свой кошелек с кофейного столика и трясу им перед Брук. ― Я воспользуюсь кредиткой. Я угощаю, лады?

― А что насчет запеканки? ― спрашивает она, и я пожимаю плечами.

― К черту запеканку. ― Я отталкиваюсь от дивана и иду на кухню, открываю духовку и использую прихватку, чтобы достать стеклянную форму. Как ни странно, но эта чертова хрень на самом деле пахнет замечательно. ― Я спрячу ее от Хьюберта, и мы сможем закончить готовку позже.

Стекло чуть теплое, так что я накрываю форму фольгой и убираю в холодильник. У меня такое чувство, словно мне нужно отлучиться на мгновение, чтобы перевести дух.

― Ну что, идешь? ― спрашиваю я, когда возвращаюсь из-за угла и скрещиваю руки на груди.

Когда Брук поднимает взгляд на меня, я шевелю бровями и подмигиваю ей, хотя я не в настроении. Блядь. Прям сам не свой. Хотите знать, почему у меня на костяшках пальцев вытатуированы слова «ЖИТЬ ЛЕГКО»? Потому что так я отношусь к жизни: легко, просто, непринужденно. Жизнь существует для развлечений.

А вот это все… сложно.

― Конечно. Почему нет. Я не настолько гордая, чтобы отказываться от бесплатной еды, ― Брук берет Сэди на руки и встает.

Когда я вижу, как она наклоняется и целует малышку в пухлую щеку, чувствую, как небольшая дрожь проходит сквозь меня, но, похоже, мне лучше придержать свои биологические часы.

* * *

Кафе «На берегу» находится в глуши: нужно пересечь два моста через болотистый заповедник, пропитанный морской водой, кустами травы — такой же высокой, как я, и стаями белых цапель.

― Мой отец рассказывал мне истории об этих мостах, ― говорю я Брук, пока мы переезжаем один из них. ― Он был еще ребенком, когда они были построены впервые. На мостах не было рельсов по обеим сторонам. Простая дорога, проходящая над водой. Стоило только накрениться, и бам. Вы уже тоните.

― И что, людям позволяли ездить по таким мостам? ― спрашивает Брук, словно не верит мне. Я пожимаю плечами.

― Видимо, да.

― А где сейчас живет твой отец? ― интересуется Брук, и моя улыбка становится натянутой.

― Мои родители погибли, ― не вдаюсь в подробности, потому что, у меня и так куча проблем с этой девчонкой.

Последнее, что мне нужно ― начать делиться личным. Я никогда не разговариваю об этом с девушками, которых трахаю. Мне нравится сохранять отношения легкими простыми и веселыми. А в мертвых родителях нет ничего простого и веселого.

Брук ничего не говорит, но отворачивает голову и смотрит в окно, когда мы проезжаем небольшой участок земли между мостами. В течение нескольких минут на заднем фоне раздаются лишь звуки поп-музыки.

― У моего отца ранняя стадия болезни Альцгеймера, ― выпаливает Брук, поворачиваясь обратно ко мне.

Я не отрываю глаз от дороги, когда мы начинаем пересекать второй мост. Но чувствую ее взгляд, словно лазер, прожигающий дыру в моей голове. БУМ. Взрыв.

Я всасываю воздух.

― Не знаю, как я собираюсь с ним попрощаться. А ты попрощался со своими родителями?

― Хм, ― черт. Черт, черт, черт. Брук снова строит эти глаза олененка Бэмби: большие, блестящие от влаги, карие, чертовски сексуальные. Мне хочется обхватить ее лицо своими ладонями и поцеловать ее. Ахх. Я так серьезно облажался, что это даже не смешно. ― На самом деле нет. Это прозвучит неправдоподобно, но они погибли в несчастном случае на лодке, когда мне было… двадцать два, ― столько же лет, сколько сейчас Брук. ― На озере Тахо.