Плохой нянька

— Та же хрень, только я не был с восемнадцати. Все, что я помню, это хиппи-шик (Примеч. пер.: имеется в виду стиль одежды, похож на стиль хиппи). Много живой музыки, богемы и людей, курящих травку, — улыбаюсь я, сдаю назад и направляюсь прямиком в Старый Город под какую-то замученную душу, визжащую из динамиков вэна. — Не знаю, как ты, но я чертовски взволнован.

— Мы же, на самом деле, не собираемся там заниматься сексом? — спрашивает Брук, но не похоже, что она хочет, чтобы я с ней согласился.

— Послушай, Всезнайка, я не шучу о сексе в общественных местах, ладно? Это своего рода особая форма искусства, и ты, моя дорогая, получишь представление о нем из рук мастера.

Брук прислоняется к окну и изучает меня своими бледно-карими глазами, убирая с лица длинную прядь волос.

— В каком самом странном месте ты делал это? — интересуется она, и я жую свою нижнюю губу и стараюсь вспомнить. И щелкаю пальцами, когда ко мне приходит ответ.

— Минуточку, однажды я трахнул цыпочку в отеле.

— Хм… — начинает Брук, но я еще не закончил.

— Нет, я, типа, был там на конвенции комиксов…

— Чудик, — шепчет себе под нос Брук, когда я протягиваю руку и игриво хлопаю ее по плечу.

— … и параллельно конвенции в другом зале проходила встреча читателей с автором любовных романов.

— Ты трахнул любительницу романов? — спрашивает она с не понимающим выражением лица. — В отеле. Я все еще не вижу ничего особенного в этом.

— Это потому, что ты не позволяешь мне закончить историю. Я не трахался с читательницей. Я трахнул автора. Прямо в задней части комнаты, позади баннеров с полуголыми парнями во время раздачи автографов. Вокруг была куча народу. Большинство присутствующих подумали, что я модель с обложки книги.

— Ты очень необычная личность, знаешь об этом? — спрашивает она. При этом она звучит, словно наполовину смеется, наполовину… ревнует? Брук ревнует? Не знаю даже, хочется мне, чтобы она ревновала или нет. — Знаешь, мы забыли сказать моей тете, что у тебя есть жуткий лысый кот в блестящем розовом свитере.

— Эй, этот свитер не розовый. Он — бледно-красный.

— Который, по определению, является розовым, — парирует Брук, когда песня сменяется другой крышесносящей. — Возможно, у нее есть аневризма, и тетя умрет от ее разрыва, когда увидит его.

— Ой, да ладно. Хьюб не выглядит настолько страшным, — бросаю взгляд на нее, когда мы останавливаемся на красный свет. Теперь, когда я думаю об этом, понимаю, что кот, как ни странно, позволяет Брук себя погладить, и это является хорошим знаком. Например, Хьюбу не понравилась Китти. Какая, хм-м, ирония, учитывая ее имя.

— Он симпатичный в своем собственном мерзком и странном смысле, — соглашается Брук, пока мы пролетаем пригород. Весь город — сплошные жилые кварталы. В нем даже нет городского центра, так сказать. Мы едем в Старый Город, находящийся на берегу залива: всего несколько кварталов местных магазинчиков, да фонтан с голубями. Ничего такого захватывающего, хотя атмосфера довольно привлекательная. Очень вычурно и эклектично. — От какой бывшей он тебе достался? Той, бездомной?

— Не-а. Хьюб — от клептоманки.

— Клептоманки, да? У вас очень красочное прошлое, мистер Рот.

— Вообще-то, няня Рот, помнишь? — спрашиваю я, чуть понижая голос.

Брук игнорирует меня. Прибавляет громкости и изображает игру на гитаре. Я постукиваю пальцами в такт музыке. Со стороны это выглядит очень органично. Мне нравятся девушки, которые могут раскрепоститься и получать удовольствие, даже несмотря на количество проблем, происходящих в их жизни.

Когда мы попадаем в гул Старого Города, я замечаю свободное местечко около пивоварни и останавливаюсь там. Затем обхожу машину, чтобы помочь Брук вылезти из машины. Беру ее за руку и переплетаю наши пальцы, пока мы, не спеша, идем по кирпичной мостовой на звуки живого джаза. Шум толпы заглушает звук. Мы направляемся на главную улицу и оказываемся в непринужденной толпе местных жителей и художников, повсюду киоски с открытками, гравюрами и картинами. Между старомодными уличными фонарями натянуты гирлянды, создающие сказочное освещение.

— Ого! Совершенно другая энергетика по сравнению с Вегасом, — говорю я, останавливаясь и наблюдая за людским потоком.

Здесь нет блеска и гламура, просто скромная уличная ярмарка. Люди, участвующие в ней, украсили ее фонариками. Они торгуют товарами ручной работы, а местные магазинчики, которые обычно закрываются с наступлением сумерек, демонстрируют свои товары, и их двери гостеприимно распахнуты. В воздухе витает запах травки, с залива дует приятный бриз. Это просто по-тря-сающе!

— Тоскуешь по дому? — спрашивает Брук.

Большая джаз-группа тихо и проникновенно исполняет сладкую песню перед зрителями. Я смотрю на девушку рядом со мной, на ее облегающий с оборками розовый топ, и мне виден кусочек черного кружева ее лифчика. Ее незагорелые ноги имеют красивую форму и очень сексуально смотрятся в сапогах, в которые обулась Брук.

— Черт, нет.