Плохой парень (Король "экстази")

   Я прожил полную жизнь,
Я исколесил полмира.
И, что гораздо важнее,
Я сделал это по-своему.
   Сожалею ли я о чём? Да,
Но не о многом.
Я делал то, что должен был делать,
И, честно, выполнил всё.
   Я тщательно планировал каждое движение,
Каждый шаг на своём пути.
И, что гораздо важнее,
Я делал это по-своему…….
   Моя жизнь — доказательство тому,
что я достойно принимал удары судьбы,
И делал это по-своему.

— Моя жизнь-доказательство тому, как не следует принимать удары судьбы. Но, я это делал по-своему, — бубню под нос, перефразируя песню маэстро.

Я в длинной коридорной кишке вагона, большинство пассажиров спит. Общий свет притушен. Стою в проходе облокотившись на белые круглые поручни вдоль стены с окнами, таращусь в ночную, дождливую осень за стеклом несущегося поезда. Отрывает меня от однообразной картины осеннего, размытого пейзажа знакомый говор девушек-путан доносящийся из приоткрытой неподалеку двери купе. Компанию девицам составляют двое мужчин, судя по голосам лет пятидесяти. Мужики, явно перебравши алкоголя, оголтелой манерой доказывают спутницам теорему прелестей семейного уклада и совместного быта. Портативный магнитофон шипит песней Шуфутинского, "Незаточены ножи".

— Вы должны детей рожать, а мы деньги добывать, защищать вас от уродов всяких, — басит мужчина заплетающимся от алкоголя языком.

— Какие деньги? На ваши заработки пожрать толком не получится, — прыскает противным ржаньем девица попутчику.

— Вот сколько ты зарабатываешь в месяц? — с явной издевкой допытывается тот же женский голос.

Мужик растерянно мешкает, девушка дабы свернуть с неудобного предмета общего обсуждения и не испортить приятные посиделки, наигранно заливается хохотом, сквозь который выдавливает:

— А я столько за три часа работы могу срубить денег.

Компашка дружно гогочет.

Поднявшийся шум в купе не заставляет долго ждать грозную проводницу. Она хлестким рывком распахивает двери купе. Скрестив руки на груди, замирает сердитым цербером в дверном проеме. Женщина пугает сотрудниками правопорядка, если сию минуту пассажиры не утихомирятся. Быстрой реакцией на обещанные неприятности коридор показывает знакомого по перекуру военного. Подполковник с проводницей выходят в проход вагона. Лицо мужчины багрового цвета, он с голым торсом живот похож на разваренный пельмень. Защитник Родины норовит перевести недоразумение с шумом в шутку. Он неуклюже обнимает проводницу за обширную талию. Извиняется, клянется, что такого гулкого неудобства ни в коем разе не повторится. Военнослужащий заискивающе вопрошает о свободном купе за дополнительную плату. Проводница силой скидывает руку военного с пояса. Раскрасневшаяся физиономия женщины приобретает гневно-устрашающее выражение.

— Кабелина!!!! Все милицию зову! — гаркает она.

Подполковник пугается не на шутку, умоляет простить, оправдывается тем, что она неверно поняла его просьбу. Он запрыгивает струсившим зайцем в купе, хлопает дверью, щелкает замком, внутри все замолкают.

Я один в полутемном вагоне, пестрая, разношерстная общественность в купе сопит под мерный стук колес, храпит снами, черно-белыми и цветными, страшными и радостными грезами. Сны обывателей ни очем, ни сладкие, ни горькие, самые обычные, как их однообразное безликое существование. Признаюсь, сограждане меня вечно раздражали. Всячески открещивался, отбрыкивался от быдловатого народца приговоренного в века вечные заглатывать водку и распевать пьяные песни в три притопа в два прихлопа. Моя идиллическая идея фикс сбежать с одной шестой территории земного шара, куда глаза глядят, в Бразилию, Аргентину, Австралию, Новую Зеландию, не принципиально. В России задыхаюсь, не моя стихия, среда обитания, культура. Я не патриот, не люблю Родину. Гнить в бесперспективном социуме, деградировать духовно, "заманчивые", мрачные близкие перспективы.

Нормальные люди разъехались. Кто остался? Бандюки-отморозки, неудачники, стремающиеся пукнуть в собственном туалете. Ну, еще пользователи страны, нововырожденная верхушка-элита.

Я порядочно заработал, чтобы безбедно жить где-нибудь на Лазурном Берегу. Окопаюсь в средиземноморской Ницце. Организую, цивильный кабак в традиционном русском стиле накормлю тоскующих по родине иммигрантов жирными пельменями, масляными блинами, наваристым борщом, напою хлебным квасом. Тьфу! Блин. Опять занудная ностальгия, вечно не проходящая душевное томление по отчизне. Круглолицые расписные матрешки, хохлома с красными сочными ягодами рябины и земляники, угарная баня, водка, одноголосая гармонь.