Плохой ребенок

Я был истощён постоянными думами о проклятом двухэтажном доме и, полагаю, по этой причине в то утро мне сделалось на время уютно существовать в реальном мире: иначе я бы попросту выгорел дотла.

Наш мозг – штука хитрая, и к саморазрушению не склонная, даже если живущее в нем самовлюблённое «я» думает по-другому. Это «я» вовсе не хозяин. Так, занимает маленькую полку на бескрайних стеллажах сознания. «Я» может днями изводить себя, мучить тело и рассудок бесполезными вредоносными мыслями, но в конечном итоге мозг перестанет обращать на него внимание, отправит тело в сон или шарахнет всеми ресурсами своими и зальет голову неимоверным количеством эндорфинов.

И вот я сижу, счастливый, перед поврежденным велосипедом и радостно улыбаюсь новому дню, А Линнет готовит нам троим закуски, ведь после полудня мы собираемся идти в парк.

Мозг подбросил эгоцентричному «я» кость: «Ты способен осуществить свою мечту, у тебя есть для этого все необходимое – твой талант. Кто сказал, что писательство – это не бизнес? Кто сказал, что писатель – не бизнесмен? Ты презирал правила игры, корчил из себя бог весть кого, но разве это говорит о том, что ты не способен усвоить эти правила? Они ведь просты, как задачки для детей подготовительной школы. Всего-то тебе и требуется – изучить рынок. Да-да, не криви морду, именно что изучить рынок. Вот такой отныне будет твой подход к литературе. Прагматичный, расчетливый, с нулевым градусом творческой вовлеченности. Можешь заложить ее за пару банок консервированного горошка, эту вовлеченность, или, если повезет, за говяжью вырезку, хотя многовато будет за столь бесполезный товар. Пади ниц перед редактором, вернись к издателю и вручи ему высококлассный продукт, способный накормить всю их команду, туго набить их кошельки. Вникни в нюансы. Следи за трендами, за рейтингами продаж. Будь на волне. Назови роман «Женщина где бы то ни было». У окна, под мостом, за стеной, в стене… Впрочем, и тут не спеши, вернись к пункту один – «изучи рынок». Может, «женщины везде» уже и не в тренде вовсе. Анализируй, листай статистику, стань программой, но не человеком».

Линнет расстелила плед, мы улеглись под тенью тополя, и я, вытаскивая из корзины с продуктами минеральную воду, сказал:

– Я бестселлер им напишу, дочь степей.

Жена вскинула бровь:

– Я думала, их не пишут, ими становятся уже написанные книги.

– Не выпендривайся, ты же прекрасно поняла, что я имел в виду. Напишу потенциальный бестселлер. Учту все, что можно учесть. Соберу воедино все ингредиенты и сварю похлебку. Сытную, вкусную. Ни хрена не французская кухня, да и не нужно. Кто там наесться может этими красивыми микропорциями? Еда должна быть нажористой, чтобы можно было от пуза обожраться. До отрыжки и вздутия.

Тревор весело крутил педали велосипеда, правда, старался следить за скоростью: видимо, разбитые коленки, намазанные йодом, напоминали о себе.

Я взял тост с яичным блином и долькой помидора сверху, только собрался откусить, как Линнет потянулась к нему рукой. Я резко отдернул руку.

– Куда! – Я шутливо насупился.

Помидор свалился с тоста на плед.

Линнет рассмеялась:

– Жмот. Я только куснуть хотела.

– А еще есть с помидоркой? – спросил я жалостливым тоном.

– Есть.

– Много?

– Все.

– А чего тогда к моему полезла?

Я повалил Линнет на плед и стал кусать ее за шею.

Дурачась, я выронил тост.

– Осторожно, – сквозь хохот сказала Линнет.

– Уже поздно. Без помидорки он утратил свою прелесть.

Подъехал Тревор. Спрыгнув с велосипеда, он, смеясь, бросился мне на спину и стал колотить по ней.

– Эй! Почему меня-то?! Я здесь – жертва. Меня голодом морят. Ладно. Раз так, значит, сейчас оба у меня огребете…

Открытка. Рекламная открытка. Фотографируй и отправляй «Кока-коле» на адрес маркетингового отдела.

Последняя «открытка» в моей жизни.

До самого вечера я не думал ни о чем, кроме них двоих – об одной девушке с немного раскосыми глазами и аккуратным носом-пуговкой и маленьком мальчике с моими глазами и черными прямыми волосами матери.

И наша квартира играла новыми красками: не видел я ее узких комнат и старых, давно не крашенных стен. Спроси меня кто-нибудь тогда, что мне еще нужно для счастья, я ответил бы: «Ничего больше мне не нужно. У меня есть все».

Я уснул счастливым семьянином, подмяв под себя маленькую жену, а в детской тихонько сопел Тревор, и тихий ночной город за окном ласкал слух своей тишиной.

Мозг поил глупое «я» эндорфиновым коктейлем, спасая себя от смерти, от истощения, от идиотского акта саморазрушения, которое старалось запустить «я», капризное и бестолковое.