Плохой Ромео (ЛП)

Протягиваю ему руки и помогаю встать на ноги. Несколько секунд он неуверенно покачивается, потом перекидывает руку через мои плечи. Озноб проходит по его телу, пока мы медленно идем в ванную. Я помогаю ему сесть на крышку унитаза, после чего включаю душ и регулирую температуру.

Когда я снова поворачиваюсь к нему, у меня щемит в сердце при виде его жалкого вида. Сгорбившись над коленями, он сидит, тяжело дыша и пытаясь плотнее укутаться в одеяло.

— Ну, давай. От этого тебе станет легче.

Стаскиваю с него одеяло и бросаю его на пол. Затем стягиваю его футболку через голову. Его грудь и плечи покрыты багровыми пятнами, и когда я притрагиваюсь к нему рукой, чувствую, что он пылает огнем. Он обнимает себя руками. Его кожа покрывается мурашками, когда я помогаю ему подняться.

— Тебе помочь с нижним бельем? — спрашиваю я, потирая его предплечья, чтобы он не замерз.

Он качает головой, и мне становится не по себе, что даже когда он такой больной, вид его обнаженного торса все также творит со мной немыслимые вещи.

— Ну, не буду тебе мешать. Буду прямо за дверью. Если вдруг закружится голова, просто присядь и позови меня. Я буду здесь через секунду.

Он кивает. Я слабо улыбаюсь ему и закрываю за собой дверь.

Несколько минут спустя раздается стук во входную дверь. Когда я открываю, на пороге стоит Руби с двумя пакетами медикаментов. Она идет прямиком в кухню и начинает разбирать их.

— Я принесла ему несколько видов супа и немного хлеба, потому что когда жар спадет, он будет умирать от голода. Ананасовый сок поможет избавиться от мокроты, и еще я принесла «Гаторейд» от обезвоживания.

— Хорошо продумано.

Она заканчивает с продуктами и принимается за пакет с лекарствами.

— А тут тайленол и адвил, и еще противоотечное средство, которое полностью вырубит его и поможет со сном.

Тяжелый кашель эхом разносится по всему коридору, и Руби корчит гримасу отвращения.

— Ладно, не пойми неправильно, но мне пора сматываться. От вида слизи любого рода меня тянет блевать. Тебе лучше вернуться к своему отвратительному пациенту, пока он не выкашлял себе легкие.

Я смеюсь и провожаю ее к двери.

— Ты останешься здесь на ночь? — спрашивает она, выходя на лестничную площадку.

— Да, если только он не исцелится волшебным образом в ближайшие восемь часов. Ты не против?

— Нет, конечно, при условии, что ты не станешь домогаться его, пока он спит.

— Руби, ты говоришь так, словно у меня нулевое самообладание рядом с ним. — Она смотрит на меня, поджав губы. Я смеряю ее взглядом. — Заткнись!

— Я ничего не сказала.

— Ты осудила меня глазами. Я говорю заткнуться им.

— Ты сможешь находиться с ним наедине всю ночь? — спрашивает она. — Или мне сделать тебе пояс целомудрия из алюминиевой фольги?

— Руби, между нами ничего не произойдет по двум причинам: первая, он действительно болен, и да, выглядит отвратительно. — Я забываю упомянуть, что это совсем не мешает мне хотеть его. — И вторая, я установила границы в наших отношениях, и пока он не признается в своих чувствах, я не намерена пересекать черту. У меня есть гордость, знаешь ли.

— Да, но не особо.

— Повторяю – замолчи.

Она обнимает меня, и я чувствую, как она улыбается напротив моего плеча.

— Сможешь позвонить Элиссе? — спрашиваю я. — Чтобы дать ей знать, что происходит?

— Не вопрос. Поговорим завтра.

После ее ухода я иду обратно в спальню Холта. Стучусь в дверь ванной, и приоткрываю ее на самую малость.

— Эй, ты там в порядке?

Тишину нарушает мокрый кашель.

— Да. Слизь, которую я выкашливаю, смахивает на что-то из фильма ужасов, но пар ослабляет тяжесть в груди. — У него пропадает голос, но полагаю, этого стоило ожидать после стольких приступов кашля.

— Собираешься выходить?

— Уже скоро. Дай мне минутку.

Я невольно кидаю взгляд через порог и резко втягиваю воздух при виде его обнаженной спины. Его плечи напрягаются, когда он прислоняется руками к стене.

О, боже.

Обнаженный Холт.

Обнаженный и мокрый.

Я опускаю взгляд на его превосходную задницу.

Да поможет мне Бог!

О, да, Руби, я смогу провести с ним ночь. Смогу контролировать себя. Без проблем.

Я не могу отвести взгляда от воды, стекающей по его мышцам.

— Идиотка.

Он поворачивает голову.

— Ты что-то сказала?

— Нет. Просто разговариваю сама с собой. — И заодно пялюсь на твою классную задницу.

Я поспешно отворачиваюсь и сосредотачиваю внимание на его кровати. Простыни скручены и смяты, и кажутся влажными.

Закрываю дверь и принимаюсь стаскивать их. Пока я застилаю ему постель, я прикладываю море усилий, чтобы не думать о его красивой спине, ногах и заднице, и о том, как бы они смотрелись в растянутом положении на этих свежих простынях.

Попутно я оглядываю его комнату. Царит небольшой бардак, но не в плохом смысле. На столе лежат груды книг и DVD-дисков, ворох бумаг и лэптоп, а на полу разбросаны диски с видеоиграми рядом с последней версией «X-Box». Но в остальном, здесь вполне чисто и не пыльно. Далеко не самая худшая комната парня на моей памяти.