Плохой Санта

– «Дорогой Клаус-Лукас Ольсен. Или Санта. Позволь называть тебя Плохим Сантой. По крайней мере я запомню тебя именно так. Обещаю вспоминать о тебе только самое хорошее. Надеюсь, что однажды мои внуки спросят, верю ли я в Санту. А я хитро усмехнусь и вспомню наше горячее Рождество, самое лучшее в моей жизни. Но ещё больше я надеюсь на то, что мне не придётся напрягать свою дряхлую память, потому что ты будешь рядом со мной. Так что все неудобные вопросы я переадресую тебе, Клаус. Если ты не понял, к чему я клоню, то заявляю прямо. Ты неидеальный мужчина, но для меня определённо, самый лучший. Я хотела бы провести с тобой каникулы длиною в жизнь. Не знаю, хочется ли тебе того же самого или для тебя это было просто пикантным развлечением. Надеюсь, ты разберёшься с тараканами в своей голове, и поставишь меня в известность. Твоя М.»

Мария протянула мне открытку.

– Снизу написан мой адрес в Фарго и номер телефона.

Я проглотил ком в горле и подошёл к креслу, поднял Марию на ноги и поменял нас местами, расположив у себя на коленях.

– Не верится. Хочу прочитать своими глазами…

Я пробежался по строчкам. В груди бушевало торнадо желания и страсти.

– Тут ещё есть постскриптум.

– Да, – улыбнулась Мария, укладываясь головой на моё плечо. – Прочти вслух.

– «P.S. Допускаю мысль, что ты не понял туманных намёков или сделал вид, что не понял. Так вот, заявляю прямым текстом. Клаус, я влюбилась в тебя без памяти. Живи с этим!»

Я отложил открытку и расхохотался.

– Чёрт побери, коварная ты девица. Живи с этим! Звучит, как угроза!

Я обхватил лицо Марии ладонями.

– А теперь хочу услышать вслух то же самое.

– Я тебя люблю? – спросила Мария.

– Да-да. Именно это. Только без вопросительной интонации! – потребовал я.

– Суровый Клаус!

Мария поцеловала мои губы.

– Люблю тебя, Клаус Ольсен.

– Кстати. Я не люблю терять время зря. Так что я прилетел в Нью-Йорк только для того, чтобы вернуться домой. Но я не хочу возвращаться один. Я планирую вернуться домой в сопровождении малышки, которую вскоре будут звать Мария Ольсен.

– Это норвежская шутка? – смущённо улыбнулась Мария.

– У меня отвратительное чувство юмора. Так что предлагаю, не шутя, – признался я. – Выйдешь за меня?

– Я же отвратительно готовлю! – усмехнулась Мария.

– Ты преувеличиваешь и увиливаешь от ответа. Позволь помочь тебе определиться? – спросил я, просовывая руку под платье.

Мария немного развела ножки в стороны, предоставляя доступ к желанному. Мои пальцы скользнули по кружеву чулок, понежили чувствительную кожу у линии трусиков.

Потом я нажал на клитор и услышал глубокий вдох. Ухмыльнулся и потрогал ткань у самой дырочки.

– Твою мать. Твои трусики насквозь мокрые! – возмутился я. – Давно?

– Догадайся сам, Лукас, – кокетливо посмотрела на меня Мария и двинула бёдрами, задевая мой стояк. – Кажется, не только моя киска считает, что душевные разговоры можно отложить на потом, да?

– Я чертовски согласен с ней, крошка… – хриплю я и заставляю Марию поднять руки вверх.

Хочу стянуть грёбаное платье. Но оно словно сшито прямо на ней и я не знаю, как снять с Марии этот футляр.

– Застёжка сбоку, – подсказывает мне она и сама чиркает молнией.

Платье летит в сторону. Мария остаётся в кружевных трусиках, почти не скрывающих ничего. Через тонкую ткань бюстгальтера выпирают напряжённые соски.

– Красавица, – шепчу я, облизываясь, как будто каннибал перед лакомством.

Я втягиваю в рот тугие пики сосков, начиная ласкать их языком по очереди.

Мария стонет, вцепившись в мою шею пальцами, царапает кожу и двигает бёдрами. Она елозит промежностью по моему стояку.

Я такой твёрдый, что чувствую сильный дискомфорт. Отрываюсь от потрясающей, сочной груди, чтобы впиться в губы.

Кончиками пальцев глажу внутреннюю сторону её бёдер. Двигаю выше.

– Давай, Лукас… Я ждала этого. Пожалуйста! – вымаливает она мне на ухо.

Я провожу пальцами по волшебной точке. Ласкаю бугорок, от которого Мария вмиг превращается в ласковую и сговорчивую кошечку, трущуюся об меня.

Сильнее. Быстрее.