Плохой Волк

Слова Волкова прозвучали уверенно, а взгляд был таким — до мурашек. У меня даже сомнений не возникло, что он просто меня под замок запрет, если я вдруг начну суетиться в этом направлении. И я бы никому не призналась, что было жутко страшно. Просто страшно даже стать чертовы анализы на совместимость и понять, что я подхожу отцу, но я… не готова.

Глядя в темные глаза Волкова, поняла, что не готова отдать часть себя и лишить других возможностей…

Вдруг все получилось? Вдруг снова окажусь беременной? Тогда что… как… Куда это все?

Но и отца без помощи бросить как-то не по-людски, свински, в борьбе долга с эгоизмом я бы точно проиграла…

— Это же семья, — попыталась возразить вяло. — Инга, сестра… Даже если предположить, что отец ей не папа, то…

— Порешаю. Не твои заботы.

Я даже опешила. Хорошо, что сидела. Иначе бы рухнула там, где стояла.

— Мне уехать надо. Приглядишь за нашим Сенькой?

— Боже, ну конечно!

— Нет, — накрыл мои руки своими. — Ты не так, как раньше. Ты за нас двоих смотри. С осознанием. Говори, что папа скоро вернется. Просто немного подвигаться нужно. И глупостей не натвори. Идет?

Я не знала, что и сказать. Все слова встали в горле комом, даже шея окаменела, и кивнуть бы не получилось.

— Да что я говорю. За тобой приглядят… Нет, еще лучше идея в голову пришла. Сиди здесь.

Волков вышел на балкон стремительно, звонил кому-то. Все его слова проскальзывали мимо меня, будто вода через сито. Потом он вернулся со словами:

— Можешь собираться. Свои вещи, сынишки.

— Куда?

— За город. Поживете на зоне отдыха пока. Не одни, разумеется, под хорошим присмотром. Декабрин пообещал, что будет смотреть за вами, как за своими. Инга тоже поехать может, только по пути в лабораторию заглянем. Мазки там, кровь… Для определения на родство. Остальное без вас. Так будет лучше.

— Только кто сказал, что мы согласны и поедем.

— Я.

Меня накрыло волной — горячей, расслабляющей. Ноги дрожали в коленях. Еще сильнее припекло всюду, когда Волков просто обнял и поцеловал в висок.

— Тоже ляг, отдохни, что ли? Времени до вечера еще хватает… Успеешь собраться.

Савелий снова вышел на балкон, я еще немного полюбовалась его статной фигурой, решительными жестами украдкой, старательно отводя взгляд в сторону, когда он меня ловил на разглядывании себя. Он, в отличии меня, не страдал излишней стеснительностью и просто смотрел.

Смотрел, но каждый его взгляд был жутко говорящим.

Можно ли такому противостоять? Надо ли…

Мама позвонила.

Я не нашла в себе силы ответить. Инга права: если была хоть малейшая капля сомнений, хоть капелька, мама должна была сказать свое слово далеко в прошлом. Она же промолчала. Струсила? Смалодушничала? Какая, к черту, разница… Мы все пострадали!

***

Я прилегла рядом с сыном, незаметно для себя уснула. Проснулась после обеда, голова была тяжелая, полная мыслей, но на сердце, напротив, как-то легко стало, как бывает только в моменты полного принятия неизбежного. Когда понимаешь, дороги назад уже нет и будет только то, чему суждено случиться.

Арсений проснулся почти одновременно вместе со мной, немного сонно ворочался, с боку на бок, но потом открыл глаза, в них не было ни капли сна.

— Папа с нами навсегда?

— Давай у него спросим, — предложила я.

Трусливо ушла от ответа? Спряталась за незнание возможное? Или просто боялась ответить себе “да, мне бы этого очень хотелось…”

Ведь не прошли мои чувства к Волкову. Не прошли!

Просто я опасалась повторения прошлого, боялась, что спокойная жизнь Савелию могла наскучить очень быстро, и он бы ушел, оставив вместо себя в сердце дыру, размером с целый мир. И если мне было совершенно не жалко собственное сердце, которое уже было много раз из лоскутков собранным, жалко, то за сердечко сына я переживала, как ни за кого другого.

***

Я была даже готова от всего отказаться, и остаток жизни провести в одиночестве, без мужчин вовсе, лишь бы не причинять боль Сене. Крейзи, да…

В ответ на мое предложение спросить у папы, Сеня отреагировал мгновенно, сорвался с места, как метеор, помчался по квартире, громко ища Волка.

Я полежала еще несколько секунд, требовательные “Папа! Папа!” ласкали мой слух, и я даже представить себе не могла, насколько это было приятно слышать Савелию.

Когда-то это казалось нереальным. Я и мечтать не смела, только заикнулась однажды несмело, но Савелий меня жестко осадил, был настойчив в нежелании иметь семью.

Сейчас же он добивался обратного и делал это… настойчиво, непоколебимо.

Если раньше он был ураганом, с которым не совладать по силе разрушения, то сейчас будто превратился в скалу, в которую было бесполезно кидать камушки упреков.

***

Спустя время

— Дети спят?

— Спят, наконец-то! — зевнула Мартина, плюхнувшись на лежак рядом с бассейном. — Можно отдохнуть. Наконец-то!

Потом она перевела взгляд на бассейн. Декабрины устроили большой крытый бассейн в отдельном здании. На бирюзовой глади покачивались игрушки, пищалки, пистолеты водные.

— Гоша, ты же сказал, что вы все собрали!

— Собрали! — отозвался Декабрин.

— А это тогда что? — поинтересовалась Мартина требовательным голосом.